|
– Э-э, к сожалению, нет, царь. Триумвир Марк Антоний требует вашего присутствия в Тарсе, чтобы ответить на обвинение. – Обвинение? – удивился мальчик. – В том, что Египет помогал Гаю Кассию, тем самым нарушив свой статус друга и союзни-ка римского народа. – И это обвинение? – спросила Клеопатра. – Очень серьезное, царица. – Тогда мы поедем в Тарс и лично ответим. Ты можешь идти, Квинт Деллий. Когда мы бу-дем готовы к отъезду, тебе скажут. И это все! К обеду не пригласили, не устроили приема, чтобы представить его ко двору – ведь должен же быть двор! Ни один восточный монарх не мог править без нескольких сотен подхалимов, твердящих ему, какой он замечательный. Но Аполлодор решительно выпроводил Деллия из комнаты, очевидно чтобы вновь предоставить его самому себе! – Фараон поплывет в Тарс, – сказал Аполлодор, – поэтому у тебя две возможности, Квинт Деллий. Ты можешь отослать твоих людей домой по суше и поехать с ними – или отослать твоих людей домой по суше и поплыть морем на одном из царских кораблей. «Ага! – подумал Деллий. – Кто-то предупредил их о моем приезде. В Тарсе есть шпион. Эта аудиенция была фарсом, имеющим целью поставить на место меня и Антония». – Я поплыву, – надменно ответил Деллий. – Мудрое решение. Аполлодор поклонился и ушел, а Деллий в ярости поспешил на улицу, чтобы остыть. Как они посмели? Аудиенция не дала ему возможности оценить женские прелести царицы или даже решить для себя, действительно ли мальчик – сын Цезаря. Он увидел только пару раскрашенных кукол, более странных, чем та деревянная игрушка, которую его дочь таскала по дому, словно живое существо. Солнце ярко светило, было жарко. Деллий подумал, что неплохо бы освежиться в этой прелестной бухте возле дворца. Он не умел плавать – странно для римлянина, – но пройтись бо-сиком, где воды по колено, не боялся. Он спустился по нескольким ступеням из известняка и сел на валун, чтобы расстегнуть темно-бордовые сенаторские ботинки. – Хочешь поплавать? Я тоже, – послышался веселый голос ребенка, довольно низкий. – Самый лучший способ освободиться от всей этой мазни. Деллий испуганно обернулся и увидел мальчика-царя, голого, в одной набедренной повяз-ке, но все еще с разрисованным лицом. – Ты плыви, а я похожу по воде, – сказал Деллий. Цезарион вошел в воду по пояс, окунулся и поплыл, бесстрашно удаляясь от берега. Он нырнул и вынырнул. На лице еще оставалась странная смесь черной краски с ржаво-красной. Он опять нырнул и вынырнул. И так несколько раз. – Краска растворяется в воде, даже соленой, – объяснил мальчик, стоя по пояс в воде и обеими руками смывая краску с лица. И вот перед Деллием предстал Цезарь. Никто не мог бы оспорить сходство мальчика с от-цом. Не поэтому ли Антоний хочет представить его сенату и просить подтвердить его статус царя Египта? Пусть только все в сенате, кто знал Цезаря, увидят этого мальчика, и он соберет клиентуру быстрее, чем корпус корабля обрастет ракушками. Марк Антоний хочет сместить Октавиана, который может подражать Цезарю только в ботинках на толстой подошве и повторяя его жесты. Цезарион – вот оригинал, а Октавиан – пародия. О, умница Марк Антоний! Свали Октавиана, показав Риму Цезаря. Солдаты-ветераны растают, как лед на солнце, а они – грозная сила. Клеопатра, снявшая царский макияж более обычным способом – теплой водой, рассмея-лась. – Аполлодор, это замечательно! – воскликнула она, передавая прочитанные бумаги Соси-гену. – Где ты их достал? – спросила она, пока Сосиген, хихикая, перебирал их. – Его писарь больше любит деньги, чем статуи, дочь Амуна-Ра. Писарь сделал лишнюю копию и продал ее мне. – Интересно, Деллий действовал по инструкции? Или это просто способ показать своему хозяину, что он недаром ест его соль? – Последнее, царица, – ответил Сосиген, вытирая выступившие от смеха слезы. |
