|
Затем внесли основные блюда: целые ягнята, жаренные на вертеле, каплуны, фазаны, мясо новорожденного крокодила (оно было великолепно, привело в восторг гурманов), тушеное мясо с незнакомыми приправами и целиком зажаренные павлины на золо-тых блюдах, заново покрытые перьями в том же порядке и с распущенными хвостами. – В Риме Гортензий первым подал на банкете жареного павлина, – со смехом вспомнил Антоний. – Цезарь сказал, что на вкус он похож на старый армейский ботинок, только ботинок мягче. Клеопатра тихо засмеялась. – Это похоже на Цезаря! Дай Цезарю кашу из сушеного гороха, нута или чечевицы с соло-ниной, и он уже счастлив. Гурманом не был. – Однажды он макнул хлеб в прогорклое масло и даже не заметил. – Но ты, Марк Антоний, ценишь хорошую еду. – Да, иногда. – Вино хиосское. Его пьют неразбавленным. – Я хочу остаться трезвым, царица. – И почему же? – Потому что мужчине, имеющему с тобой дело, нужны мозги. – Я считаю это комплиментом. – Возраст не улучшил твою внешность, – заметил Антоний, явно не думая о том, как жен-щина может воспринять такие слова. – Я очаровываю не внешностью, – спокойно ответила Клеопатра. – Цезаря привлекал мой голос, мой ум и мой статус царицы. Особенно ему нравилась моя способность к языкам, как и у него. Он научил меня латыни, а я научила его демотическому и классическому египетскому. – Твой латинский безупречный. – Как и у Цезаря. Поэтому и мой безупречен. – Ты не привезла его сына. – Цезарион – фараон. Я оставила его править. – В пять лет?! – Ему почти шесть, но он умен как в шестьдесят. Замечательный мальчик. Я думаю, ты сдержишь обещание и представишь его сенату как наследника Цезаря в Египте. Он имеет неос-поримое право на трон, а значит, Октавиан должен понять, что Цезарион не представляет угрозы для Рима. Судьба Цезариона – Египет, и надо, чтобы Октавиан понял это. – Я согласен, но еще не пришло время везти Цезариона в Рим для утверждения наших до-говоров с Египтом. В Италии неспокойно, и я не могу вмешиваться, какие бы действия ни пред-принимал Октавиан, чтобы решить эти проблемы. Он наследовал Италию как часть нашего со-глашения в Филиппах. Мне же были нужны только войска. – Разве ты, римлянин, не чувствуешь определенную ответственность за то, что происходит в Италии, Антоний? – спросила Клеопатра. – Разве разумно с точки зрения политики заставлять Италию так страдать от голода и экономических разногласий между предпринимателями, земле-владельцами и солдатами-ветеранами? Разве не должны вы трое – ты, Октавиан и Лепид – оста-ваться в Италии и прежде всего решать ее проблемы? Октавиан – просто мальчик, он не об-ладает необходимыми мудростью и опытом. Почему вы не помогаете ему, а мешаете? – Она издала скрипучий смешок и стукнула по валику ложа. – Мне это, конечно, ничего не дает, но я подумала о том беспорядке, который Цезарь оставил после себя в Александрии, и о том, что я должна была заставить всех граждан действовать сообща, не допустить, чтобы один класс воевал против другого. Мне это не удалось, так как я не понимала, что социальные войны разрушительны. Цезарь дал мне совет, но я была недостаточно умна, чтобы воспользоваться им. Но если бы это случилось опять, я бы знала, как с этим справиться. И то, что я вижу в Италии, – это вариант моей собственной борьбы. Забудь твои разногласия с Октавианом и Лепидом, действуйте сообща! – Я скорее умру, – сквозь зубы возразил Антоний, – чем окажу этому мальчишке-позеру хоть малейшую помощь! – Народ намного важнее, чем один мальчишка-позер. – Нет, я не согласен! Я надеюсь, что Италия будет голодать, и сделаю все, что могу, чтобы ускорить этот процесс. |
