|
– Вчера вечером меня не приглашали? – спросила она тонким голосом. – Не приглашали. – И в этот вечер не пригласили? – Нет. – А если написать царице письмо с сообщением, что во мне течет царская кровь и я твоя гостья в Тарсе? Если я это сделаю, она, конечно, включит меня в число приглашенных. – Ты можешь написать, Глафира, – сказал Антоний, вдруг повеселев, – но это будет беспо-лезно. Собери свои вещи. Я отсылаю тебя обратно в Коману завтра на рассвете. Слезы полились, словно тихий дождь. – О, перестань плакать, женщина! – воскликнул Антоний. – Ты получишь, что хочешь, но не сейчас. А если не перестанешь плакать, то ничего не получишь. Только на третий вечер, во время третьего обеда на борту «Филопатора», Антоний упомя-нул о Кассии. Он не задавался вопросом, как ее поварам удается придумывать новые блюда, но его друзья с восторгом поглощали все, и у них не было времени наблюдать, чем занята пара на lectus medius. Определенно не флиртуют, а вид этих роскошных девушек волнует намного боль-ше, хотя иных гостей больше интересовали мальчики. – Завтра тебе лучше прийти на обед во дворец губернатора, – сказал Антоний, который все три раза ел хорошо, но не показал себя обжорой. – Дай твоим поварам заслуженный отдых. – Если ты этого хочешь, – равнодушно ответила Клеопатра. Она едва прикасалась к еде, довольствуясь воробьиными порциями. – Но прежде чем ты, царица, окажешь честь моему жилищу, посетив его, я думаю, мы должны прояснить вопрос о помощи, которую ты оказала Гаю Кассию. – О помощи? О какой помощи? – А разве четыре добротных римских легиона не помощь? – Дорогой мой Марк Антоний, – растягивая слова, устало проговорила Клеопатра, – эти четыре легиона шли на север под началом Авла Аллиена, который, как мне сообщили, был лега-том Публия Долабеллы, в то время законного губернатора Сирии. Поскольку Александрии гро-зили чума и голод, я была даже рада передать Аллиену четыре легиона, оставленных Цезарем. Если Аллиен решил переметнуться, когда пришел в Сирию, меня винить в этом нельзя. Флот, который я послала тебе и Октавиану, попал в сильный шторм, серьезно пострадал и вынужден был вернуться. И нигде ты не найдешь записей о том, что флот был предоставлен Гаю Кассию или что я дала ему денег, зерна или войско. Я признаю, что мой заместитель на Кипре, Серапион, посылал помощь Бруту и Кассию, но я буду рада, если Серапиона казнят. Он действовал самостоятельно, никаких приказов я ему не отдавала, а это делает его предателем Египта. Если не казнишь его ты, то это сделаю я по возвращении домой. – Хм, – хмыкнул Антоний. Он знал, что все сказанное ею – правда, но не это его заботило. Он был озабочен тем, как сделать так, чтобы ее слова выглядели ложью. – Я могу показать ра-бов, которые подтвердят, что Серапион действовал по твоему приказу. – Добровольно или под пыткой? – холодно спросила она. – Добровольно. – За малую толику золота ты хочешь получить больше, чем Мидас. Хватит, Антоний, бу-дем откровенны! Я здесь, потому что твой сказочный Восток обанкротился из-за римской граж-данской войны. И вдруг Египет для тебя стал похож на огромную гусыню, несущую огромные золотые яйца. Освободись от иллюзий! – резко сказала Клеопатра. – Золото Египта принадлежит Египту, имеющему статус друга и союзника римского народа и не предававшему его. Если ты хочешь золота Египта, тебе придется взять его у меня силой, во главе армии. И даже тогда ты будешь разочарован. Тот небольшой список сокровищ Александрии, что составил Деллий, – лишь одно золотое яйцо в огромной груде. А эта груда так надежно спрятана, что ты никогда ее не найдешь. И пыткой не возьмешь ее ни у меня, ни у моих жрецов, которые единственные зна-ют, где эта груда лежит. |
