|
Наконец, отчаявшись, Антоний решил рискнуть: ему должна помочь Венера! – Я влюбляюсь в тебя, – сказал он, дотронувшись до ее руки. – Глупости! Клеопатра с раздражением отдернула руку, словно смахивая надоедливое насекомое. – Это не глупости! – возмутился Антоний и сел прямо. – Ты околдовала меня, Клеопатра. – Мое богатство околдовало тебя. – Нет-нет! Мне все равно, даже если бы ты была нищей! – Чепуха! Ты перешагнул бы через меня, словно я не существую. – Я докажу, что люблю тебя! Проверь меня! Она не замедлила с ответом: – Моя сестра Арсиноя укрывается в храме Артемиды в Эфесе. В Александрии ее пригово-рили к смерти. Казни ее, Антоний. Когда она умрет, ты мне понравишься, не волнуйся. – У меня предложение получше, – сказал он, вдруг почувствовав, как пот выступил на лбу. – Позволь мне любить тебя здесь, сейчас! Клеопатра резко откинула голову, отчего вуаль из цветов чуть съехала набок. Деллий, вни-мательно наблюдавший за ними со своего ложа, подумал, что она похожа на подвыпившую цве-точницу, предлагающую всем купить ее цветы. Один желто-золотой глаз закрыт, другой задум-чиво смотрит на Антония. – Не в Тарсе, – промолвила она, – и не пока моя сестра жива. Приезжай в Египет с головой Арсинои, и я подумаю об этом. – Но я не могу! – воскликнул Антоний, задыхаясь. – У меня слишком много дел! Ты дума-ешь, почему я трезвый? В Италии вот-вот начнется война. Этот проклятый мальчишка справля-ется лучше, чем можно было ожидать. Я не могу! И как ты можешь просить голову твоей собст-венной сестры? – С удовольствием! Она много лет охотится за моей головой. Если ей удастся осуществить свои планы, она выйдет замуж за моего сына и в одно мгновение снесет мне голову. В ней течет чистая кровь Птолемеев, и она достаточно молода, чтобы иметь детей, когда Цезарион повзрос-леет. А я, внучка Митридата Великого, – помесь. А мой сын – еще большая помесь. Для многих в Александрии Арсиноя представляет возврат к чистой крови. Для того чтобы я жила, она должна умереть. Клеопатра встала с ложа, отбросила вуаль, сорвала гирлянды тубероз и лилий с шеи и та-лии. – Благодарю за отличный вечер и за познавательное путешествие в другую страну. «Фило-патор» за последние сто лет не принимал столько гостей. Завтра он и я поплывем в Египет. Приезжай туда, чтобы меня увидеть. И помни о моей сестре в Эфесе. Она настоящая стерва. Если тебе нравятся гарпии и горгоны, ты просто влюбишься в нее. – Может быть, ты испугал ее, Антоний, – сказал Деллий, посвященный в часть их разгово-ра на следующее утро, когда «Филопатор» опустил золотые весла в воду и отправился домой. – Испугал ее? Эту хладнокровную гадюку? Невозможно! – Она весит не больше таланта, а ты должен весить где-то около четырех. Может быть, она думает, что ты раздавишь ее. – Он захихикал. – Или протаранишь. Вполне возможно. – Черт возьми! Я и не подумал об этом! – Ухаживай за ней в письмах, Антоний, и продолжай выполнять свои обязанности как триумвир восточнее Италии. – Ты пытаешься давить на меня, Деллий? – спросил Антоний. – Нет-нет, конечно нет! – быстро ответил Деллий. – Просто напомнил, что царицы Египта больше нет на твоем горизонте, зато есть другие люди и события. Антоний в ярости смахнул бумаги со стола. Луцилий, опустившись на колени, стал подби-рать их. – Меня тошнит от этой жизни, Деллий! Пропади он пропадом, этот Восток! Пора вернуться к вину и женщинам. Деллий посмотрел вниз, Луцилий – вверх, и они обменялись выразительными взглядами. – У меня идея получше, – сказал Деллий. – Почему бы не разобрать накопившуюся за это лето гору дел, а потом провести зиму в Александрии, при дворе царицы Клеопатры? 4 Четвертый год подряд Нил не разливался. |
