|
Он должен будет немного повоевать с лузитанами и отметить триумф, когда вернется домой. Антоний хрюкнул. – Тогда он выкрутился удачнее, чем заслуживает. Полное идиотство от начала до конца! Но я готов держать пари, что Луций лишь выполнял приказы. Это была война Фульвии. Кстати, где она? Планк широко открыл карие глаза. – Да здесь, в Афинах! Мы с ней убежали вместе. Сначала мы не думали, что Брундизий отпустит нас – этот город целиком на стороне Октавиана, – но, вероятно, Октавиан предупредил, чтобы нам разрешили покинуть Италию, если мы не возьмем с собой войска. – Итак, мы установили, что Фульвия в Афинах. Но где именно в Афинах? – Аттик позволил ей остановиться в его доме. – Какое великодушие! Наш Аттик всегда стремится угодить и нашим, и вашим. Но почему он думает, что я буду рад видеть Фульвию? Планк онемел, не зная, какой ответ хочет услышать Антоний. – Что еще случилось? – Разве этого не довольно? – Нет, если только твой отчет полный. – Ну, Октавиан не получил денег от Перузии для финансирования своих действий, но ка-ким-то образом ему удается платить своим легионам достаточно, чтобы удерживать их на его стороне. – Военная казна Цезаря должна быстро истощиться. – Ты вправду считаешь, что это он взял ее? – Конечно он! А что делает Секст Помпей? – Блокирует морские пути и забирает все зерно из Африки. Его адмирал Менодор захватил Сардинию и выгнал Лурия, а это значит, что у Октавиана не осталось другого источника зерна, кроме того, что он может купить у Секста по огромным ценам, до двадцати пяти – тридцати се-стерциев за модий. – Планк даже застонал от зависти. – Вот где все деньги – в кофрах Секста Помпея! Как он поступит с ними? Захватит Рим и Италию? Мечты! Легионы любят большие премии, но они не будут сражаться за человека, который доводит до голодной смерти их стари-ков. Наверное, поэтому, – продолжал Планк задумчиво, – он вынужден вербовать рабов и делать адмиралов из вольноотпущенников. Однажды тебе все же придется отобрать у него деньги, Антоний. Если ты этого не сделаешь, это сделает Октавиан, а тебе деньги нужнее. Антоний фыркнул. – Октавиан выиграет морской бой против такого опытного человека, как Секст Помпей? С такими союзниками, как Мурк и Агенобарб? Когда придет время, я займусь Секстом Помпеем, но не сейчас. Он действует во вред Октавиану. Зная, что она прекрасно выглядит, Фульвия с нетерпением ждала мужа. Хотя несколько седых волос еще не были заметны в копне каштановых волос, она заставила служанку выдернуть их, а потом сделать ей самую модную прическу. Темно-красное платье подчеркивало изгиб груди и ниспадало вниз, скрывая чуть выступающий живот и располневшую талию. «Да, – думала Фульвия, прихорашиваясь, – я хорошо сохранилась для своих лет. Я все еще самая красивая женщина в Риме». Конечно, она знала о веселой теплой зиме Антония в Александрии. Барбатий просветил ее по этому поводу. Но это мужские дела, и ее они не касаются. Если бы он развлекался с высоко-родной римлянкой, совсем другое дело. Она мгновенно выпустила бы когти. Но когда мужчина отсутствует месяцами, а то и годами, ни одна разумная жена, оставленная в Риме, не будет ду-мать о муже плохо из-за того, что он избавляется от своей грязной воды. А дорогой Антоний любил цариц, принцесс, иностранок высокого происхождения. Переспав с какой-нибудь из них, он чувствовал себя настолько царем, насколько это может допустить римлянин-республиканец. Фульвия видела Клеопатру, когда та жила в Риме при Цезаре, и она понимала, что Антония привлекли титул и власть египтянки. Физически царица была совсем не такой сильной и энергичной женщиной, каких предпочитал Антоний. К тому же она была очень богата, а Фульвия знала своего мужа. Ему просто нужны ее деньги. |
