|
Какое ужасное несчастье! Я все время думаю о них. И она закрыла лицо руками. Анжелика не настаивала. Люди, прибывающие из Европы, еще не жили в том ритме, в каком все они привыкли здесь существовать. Она заметила, что, хотя сердца здешних обитателей не затвердели, жизнь обходилась с ними так круто, опасность смерти была делом столь повседневным, что забвение приходило быстро. Молодые женщины и Петронилья Дамур, казалось, готовы были покинуть комнату по первому же приказанию своей хозяйки. Они навели в спальне полный порядок и идеальную чистоту и выглядели спокойными, оправившимися от тревог и волнений предыдущего дня. Секретарь в очках что-то дописывал, сидя за письменным столом, который обычно служил Жоффрею де Пейраку. Для этого он позаимствовал у хозяев дома белоснежно-белое перо альбатроса, что сразу же не понравилось Анжелике, хотя, по здравом размышлении, у злополучного секретаря, лишенного своего инструмента, просто не было другого выхода. Арман Дако, секретарь герцогини де Модрибур, был человеком неопределенного возраста.. Его легкая полнота и несколько торжественный вид всезнайки вызывали, должно быть, уважение у простых людей. Но Анжелике по какой-то неясной для нее самой причине он был несимпатичен. У нее возникло ощущение, что несмотря на его любезные и добродушные манеры, этот человек не в ладах с самим собой и своим положением. Впрочем, это могло быть именно лишь ощущением. Ведь в любом случае место секретаря высокопоставленной особы, требующее одновременно угодничества и смелости, не способствовало тому, чтобы создать особо выразительную личность. - Господин Арман подсчитывает наши потери, - пояснила госпожа де Модрибур. Несмотря на объявленный переезд, она по-прежнему сидела, сцепив руки на коленях, и Анжелика заметила самшитовые четки, переплетавшиеся вокруг ее пальцев. - Не спрашивал ли меня кто-нибудь из высшего духовенства? - вдруг осведомилась она. - Здесь? - воскликнула Анжелика. - Но, сударыня, мы здесь живем вдали от городов, ведь я вам уже говорила. Конечно, в Акадии есть несколько странствующих иезуитов, капелланы некоторых колоний или военных фортов... В ее голове промелькнула какая-то мысль, и она замолчала. Амбруазина де Модрибур живо проговорила: - Мой духовник написал в Новую Францию и предупредил о моем приезде все церковные власти. Как раз один из них, из Общества Иисуса, должен был быть уже предупрежден, что я потерпела крушение у побережья Мэна, и явиться сюда, дабы мы смогли обрести опору в нашей святой религии. - Они здесь малочисленны, а расстояния велики, - неопределенно заметила Анжелика. Герцогиня прислушалась. - Здесь не слышно звона колоколов... - пробормотала она. - Как узнать время?.. Я хотела пойти к мессе, но мен” предупредили, что здесь даже нет церкви. - Скоро у нас будет часовня. Анжелика была признательна Колену, что благодаря ему она могла, в последний момент, объявить эту новость. - Как вы можете жить без матери нашей Церкви? - спросила молодая “благодетельница”, внимательно смотря на Анжелику с видом простодушного удивления. - Мне сказали, что у вас даже нет капеллана. Значит, все эти люди живут и умирают, как животные, без причастия. - Тут есть пастор... - Протестант! - вскричала герцогиня в ужасе, - еретик!.. Это еще серьезнее. Не сказано ли в Библии: “Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден” <Послание к Титу святого апостола Павла. Гл. 3, 18, 11.>. - Пусть так, - ответила Анжелика слегка раздраженно, - но не забывайте: то, что мы тут в Голдсборо “развратились”, позволяет нам сохранить сострадание к нашим ближним, а ведь это и есть, в конце концов, первая заповедь Нового Завета. |
