|
., веселого и живого... Она замолчала, и Анжелика с удивлением подумала, что же именно знает о ней Женни, почему смотрит на нее глазами, полными слез и нежности? Старшая дочь Маниго обладала чутким сердцем. В девушках она была немного легкомысленной, но замужество и перенесенные испытания очень ее изменили. К Анжелике она была привязана всей душой и горячо ею восхищалась. - Вы меня смущаете, Женни. - Ах, прошу вас, не отказывайтесь! Анжелика перевела взгляд на младенца, лежавшего у нее на руках. Он был светленький, с круглыми щечками. Наверное, глазки у него будут голубые. Он будет похож на Жереми... И еще на другого малыша, такого светленького, такого румяного, которого она когда-то так же прижимала к сердцу. Она нежно погладила маленькую пушистую головку. - Назовите его Шарлем-Анри, - сказала она. - Вы правы, Женни, - я буду рада, если он будет носить это имя. Она наклонилась к молодой матери, отдала ей ребенка и заставила себя улыбнуться. - Если ваш малыш будет походить на того, другого... Шарля-Анри, вы станете счастливой матерью, Женни, - добавила она тихо, - потому что тот был самым прекрасным мальчиком на свете... Анжелика поцеловала Женни и вышла на порог дома. Солнце ударило ей прямо в лицо, и ей почудилось, что перед нею стоит огромная, оглушительно шумящая толпа. Она покачнулась, закрыла глаза рукой и вдруг поняла, что очень устала. Чья-то сильная рука поддержала ее. - Идемте, - услышала она повелительный голос мужа. Анжелика сделала несколько шагов, и дурнота прошла. Вместо большой толпы перед ней была только тесно стоящая кучка протестантов и рядом - матросы с “Голдсборо”, трапперы, Кроули, господин д'Урвилль, несколько индейцев и испанские солдаты в своих черных доспехах. Узнав удивительную весть о рождении первого белого ребенка, здесь собралась вся округа. - Послушайте меня, - обратился к ним граф де Пейрак. - Все вы, люди белой расы, пришли сюда, чтобы еще раз увидеть это вечно новое чудо - рождение ребенка. Всякий раз, когда на ваших глазах начинается еще одна жизнь, вы на время перестаете помнить о смерти. Рождение этого слабого младенца объединило вас, заставило забыть о разделявшей вас ненависти. Вот почему я выбрал именно этот час, чтобы обратиться к вам, тем, от кого зависит судьба народа, среди которого будет расти этот новорожденный... Ко всем вам, откуда бы вы ни прибыли: из Ла-Рошели, Шотландии, Германии, Англии или Испании, к вам, кто бы вы ни были: купцы или дворяне, охотники или солдаты... Я хочу сказать вам: необходимо положить конец распрям. Мы не должны ни на миг забывать то общее, что нас объединяет. Все мы изгнанники, все отвергнуты своими братьями. Одни - из-за своей веры, другие - из-за нечестивости, одни из-за того, что были слишком богаты, другие - потому что были бедны. Так возрадуемся же, ибо не каждому выпадает великая честь создавать Новый Свет. Сам я был некогда владетельным сеньором, мои земли в Лангедоке и Аквитании были огромны, богатства - несметны. Зависть короля Франции, которого пугало феодальное могущество провинциальной знати, сделала из меня скитальца, человека без имени, без родины, без прав. Меня ложно обвинили в бесчисленных преступлениях, приговорили к смерти - и я был вынужден бежать из страны. Я потерял все: земли, замки, власть; меня навсегда разлучили с моей семьей. С женщиной, которую я любил, которая была моей женой и подарила мне сыновей... Он на мгновение замолчал, обвел пристальным взглядом разношерстную, оборванную толпу, которая слушала его, затаив дыхание, и его глаза весело сверкнули: - Сегодня я рад этим испытаниям, потому что, несмотря ни на что, остался жив и не утратил главного - бесценного сознания, что я существую в этом мире не напрасно. |
