|
- Не бойтесь, если понадобится, я утону вместе с ней. Когда Анжелика была у г-жи де Меркувиль, за ней пришел человек от графа де Пейрака; тот просил ее прийти в замок Монтиньи. Она не замедлила явиться туда и обнаружила там еще Кантора с Флоримоном. По столу были разбросаны листы бумаги. Пробежав глазами некоторые из них, она поняла, что перед ней лежит протокол судебного процесса о колдовстве, тщательно зафиксированные вопросы и ответы, буквально по минутам, день за днем. Это происходило пятнадцать лет назад в Париже, во Дворце правосудия, а обвиняемым был Жоффрей де Пейрак. Это был последний язычок пламени в огне беспощадной битвы, разгоревшейся вокруг них, но они не дали ему обрести силу и послужить причиной нового пожара. Граф де Пейрак без отвращения перечитывал досье старого процесса. Сколько воды утекло с тех пор, думала Анжелика. Хотя нельзя отказать в ловкости отцу д'Оржевалю, он совершенно точно рассчитал время и место, где можно бросить в них камень и подвергнуть их новым пыткам. То, что растворилось бы в потоках прогрессивно мыслящего правосудия, здесь, в Канаде, не породило бы ничего, кроме страха и замешательства. Людовик XIV всегда был сдержанным в проявлении своих чувств, когда речь заходила о религиозном фанатизме. Для него гораздо важнее было послушание его подданных. В начале своего царствования он допустил, чтобы несправедливый судебный процесс избавил его от очень могущественного вассала, но обвинения в колдовстве так мало трогали его, что он помиловал обвиняемого при условии, что тот покинет Францию. Неужели сегодня подобная история могла бы повториться? Не привлекая излишнего шума к делам подобного рода, король постепенно, шаг за шагом, издавал небольшие запреты, уничтожил инквизицию и свел на нет судейские прерогативы епископов. Он распустил Союз Святого Причастия, хотя это не помешало ему продолжать свою деятельность втайне от короля и привлекать на свою сторону новых приверженцев. Все течет, все изменяется... Они долго еще беседовали, сидя у очага, и ночь застигла всех четверых в замке Монтиньи, когда они составляли планы на будущее и обсуждали возможность возвращения во Францию. Флоримон считал это вполне реальным. Кантор сомневался. Даже здесь, в Квебеке, говорил он, нельзя предугадать, как все обернется для них. - Отец, умоляю вас, сожгите эти бумаги. Они таят в себе опасность, которой могут заразить даже самых свободомыслящих людей. Лишь огонь очистит и уничтожит все следы. Один за другим Жоффрей де Пейрак начал бросать листы в огонь. Толстый пергамент потрескивал, загорался медленно. Анжелика почувствовала себя спокойнее, видя, как исчезают в огне проклятые бумаги. Конечно, мир меняется, и просвещенные умы пытаются найти разумные объяснения тайнам, древнейшим заклинаниям, страхам, порожденным незнанием элементарных вещей. Но обвинение в колдовстве еще долго будет опасным и губительным, каким бы мимолетным и бессмысленным оно ни было. Колдовство - это "зло, порождающее ужас", страх перед дьяволом, всемогущественным Богом Зла. Его Высокопреосвященство де Лаваль поступил очень благоразумно, не пожелав узнать, о чем идет речь в этих бумагах. А если бы он прочел их, то, возможно, его уверенность была бы поколеблена и он не взял бы на себя ответственности замалчивать о тех обвиняющих фактах, которые содержатся в этом документе. В последующие дни тягостное дело графа де Варанжа достигло своего накала. Гарро д'Антремон задержал наконец солдата Ла Тура, которого выдал индеец за четвертушку водки. |
