|
- Но вы хотя бы не собираетесь причинить мне неприятности? Хватит с меня этого монаха Беше, он прямо-таки прилип ко мне, все ему кажется, будто я что-то недоделал. Клянусь святым Козьмой и святым Элуа, скорее этот монах одержим дьяволом! Говоря это, мэтр Обен освобождал глубокие карманы своей куртки. Он бросил на стол несколько мелких вещиц, и девочки вдруг громко вскрикнули от восторга. Но в ту же минуту раздался крик ужаса. Анжелика расширенными глазами смотрела на лежавшую среди золотых монет украшенную жемчугом коробочку, в которой Жоффрей обычно держал свои сигары. Не совладав с собой, Анжелика в одно мгновение схватила коробочку и прижала ее к груди. Палач не рассердился, он только разжал ее пальцы и отобрал коробочку. - Полегче, девочка, все, что я нахожу в карманах тех, кого пытаю, по праву принадлежит мне. - Вы - грабитель! - задыхаясь, крикнула Анжелика. - Мерзкий вор, мародер! Палач медленно достал с полочки над дверью резной серебряный ларец и молча сложил в него свою добычу. Его жена, продолжая прясть, покачала головой. Глядя на аббата, она тихо сказала, как бы извиняясь за Анжелику: - Знаете, все они говорят одно и то же. На них нельзя обижаться. Хотя эта-то должна была бы понять, что с сожженного нам мало что достанется. Здесь уж ничего не заработаешь, а вот когда вешают, то мы продаем жир аптекарям, а кости... - О, сжальтесь, дочь моя, - прервал ее священник, закрывая ладонями уши. Он смотрел на Анжелику с состраданием и сочувствием. Но она этого не замечала. Ее била дрожь, она кусала себе губы. Боже, ведь она обругала палача! Теперь он ни за что не выполнит ее ужасную просьбу, ради которой она пришла к нему. Мэтр Обен все тем же тяжелым шагом вразвалку обошел вокруг стола и приблизился к ней. Заткнув большие пальцы за свой широкий пояс, он спокойным взглядом уставился на Анжелику. - Ну, а чем я могу служить вам, кроме этого? Она дрожала, не в силах вымолвить ни слова, и молча протянула ему свой кошелек. Он взял его, прикинул на руке и снова перевел свой ничего не выражающий взгляд на Анжелику. - Вы хотите, чтобы его задушили? Она кивнула. Палач раскрыл кошелек, высыпал несколько экю себе на ладонь и сказал: - Ладно, будет сделано. Но, поймав испуганный взгляд молодого аббата, который все слышал, нахмурился. - Вы никому не расскажете, кюре? Вы ведь понимаете, я здорово рискую. Если что заметят, у меня будет куча неприятностей. Здесь надо действовать в последнюю минуту, когда дым хоть немного скроет столб от зрителей. Я просто хочу оказать услугу, вы же понимаете... - Да... Я никому ничего не скажу, - с усилием выдавил из себя аббат. - Я... можете на меня положиться. - Я внушаю вам страх, да? - спросил палач. - Вы впервые напутствуете приговоренного к смерти? - Когда шла война, я, как посланец Миссии господина Венсана, часто в деревнях сопровождал несчастных до самого дерева, на котором их вешали. Но то была война, ужас и неистовство, вызванные войной... А сейчас, когда... И кюре сокрушенно показал на светловолосых девочек, сидевших перед своими мисками. - А сейчас это - правосудие, - почти торжественным голосом провозгласил палач. Он облокотился на стол, устраиваясь поудобнее, как человек, который не прочь побеседовать. - Вы мне нравитесь, кюре. |
