– Отпускное пособие получал?

Улыбаться в таких местах трудно, почти невозможно, но у Вайса все таки получилось.

– Нет, только пообещали – двенадцать пинков под хлястик. Но я деру дал.

Майсель негромко рассмеялся в ответ.

– Беги, беги, Землеройка.

И, наклонившись к самому уху, зашептал.

– Всё запомнил, все адреса? Молодец! Наши тебе в каптерке костюмчик подобрали и пальто, чтобы первый же патруль не забрал. Меня, кстати, перевести обещают, но не в кацет, а на «кайзерову дачу». Отсижусь, пока тут штормит.

Механик Иоганн Вайс кивнул с пониманием. Его то, Землеройку, пусть и рецидивиста, загребли, считай, за пустяк, отловив в заброшенном туннеле метро. Майсель же свой срок и немалый получил по суду. На свободу не выйти, зато отсидеться в тихом месте самое время.

Штормит, ох, штормит!

* * *

Последние две недели Бухенвальд, город Солнца, жил как на вулкане. Что коменданта снимут, поговаривали уже давно, причем и заключенные, и охрана. Слишком уж зарвался, в три горла свое и чужое глотает. Начали однако не с него, а с двух заместителей, потом принялись шерстить охрану. Но все это померкло перед главной новостью: лагеря выводят из подчинения СС, охранять их теперь станет не Тотенкопф, а обычные тюремные «два сбоку». «Мертвоголовые», разом потеряв былую прыть, бродили словно, поднятые некромантом мертвецы. Это же теперь работу искать придется! Ужас, кошмар, Армагеддон!..

Винкели, что зеленые, что красные, посмеивались в кулак. Был еще повод для радости – пришли очередные списки на освобождение. По очень странному стечению обстоятельств в них оказались прежде всего те, что лично наблюдали учиненные начальством безобразия и даже лично участвовали в них. Работавших на стройках, снабженцев и тех, что при транспорте, выгоняли на свободу первыми. Слишком уж нагрешивших, вроде рецидивиста Майселя, старались убрать с глаз подальше куда нибудь за прочные стены.

Иоганну Вайсу повезло. Свобода! Можно сбросить ненавистный бушлат с номером на груди, шагнуть за чугунные ворота с надписью «Каждому – свое», даже не оглядываясь на охрану, и вспомнить строчки поэта совсем иных времен:

Когда избрал ты верный путь,

Судьёй тебе лишь совесть будь!

Только откуда рецидивисту Шпицмаусу знать стихи Ганса Сакса?

– Р руки назад! – рявкнул роттенфюрер эсэсман, – Па а ашел!

И шепотом, легким ветерком:

– Приезжай, Вайс! Договоримся, честное слово. С бумагами тесть поможет, чистые тебе выправит. Приезжай, не пожалеешь!..

Шпицмаус Землеройка тяжело вздохнул. Еще и этот! Чует «мертвоголовый», что пора ноги делать, иначе самому за проволоку загреметь легко. Но и голодать не желает, потому и вербует механика из лагерного гаража. Вайс на хорошем счету, сам Форстер Три Колеса парня нахваливает, так почему бы и не открыть собственную автомастерскую? Иоганн Вайс – рабочая сила, роттенфюрер, пусть и бывший, при нем по прежнему конвойным.

Вчера весь вечер эсэсовец, службу забыв, водил Вайса по Бухенвальду. Заместителю председателя подпольного интернационального комитета камраду Нестору требовалось срочно передать дела. Роттенфюрер старался смотреть в сторону, делая вид, что так и надо. Очень уж хотел «мертвоголовый» собственную автомастерскую!

– Ладно! – смилостивился Вайс. – Может, и заеду.

Чистые документы? Почему бы нет?

* * *

Освобожденных встречали сразу за воротами. В основном, конечно, «зеленых», у этих такая встреча – давний обычай. Но и «красных» не забывали, не настоящих нелегалов, которых никто освобождать не собирался, а случайную публику, попавшую сюда за анекдот или высказанные вслух сомнения в гениальности районного крайсляйтера.