Порядок!

– Завтра же заявите протест министерству внутренних дел, пока неофициальный. Граждане США на территории Франции не чувствуют себя в безопасности. Имеются факты слежки и организации провокаций. Мы это терпеть не намерены.

Теперь уже трубка не булькала, молчала. Капитан – никакой не капитан, просто кличка со студенческих времен. В качестве пароля в самый раз.

– Тебе нужен большой скандал или что нибудь другое?

Скачет, скачет кавалерия!

– Нужно, чтобы министр внутренних дел промыл мозги всем детективным агентствам. Никакой слежки за гражданами США, все дети Дяди Сэма неприкасаемы! И напомни, что такая договоренность уже была, так что мы вправе крепко обидеться.

– Все будет сделано, капрал! Я лягушатников еще извиняться заставлю.

Оставалось повесить трубку и выйти из телефонной будки на вольный парижский воздух. По улице как раз рысил кавалерийский эскадрон. Я приложил два пальца к берету.

Разбиты мои ноги, так хочется в Техас,

Но Дяде Джо нужны мы, он ожидает нас.

И Борегард достоин, и Ли не подведет,

Но наш техасский парень,

Джон Худ нас в бой ведет.

6

На этот раз сон был спокоен и чист. Ему снилось море – бесконечное, бездонное, от одного края горизонта до другого. Громадные волны с белой пеной на гребне сменяли одна другую, уходя вдаль, свежий ветер бил в лицо, губы чувствовали вкус соли. Морю не было никаких дел ни до него самого, ни до всех прочих людей, у пучины свой масштаб и свой закон. И эта чуждая невиданная мощь почему то успокаивала, придавая сил. Он смотрел и смотрел, не отводя глаз, а волны росли, тянулись к самому небу, далекое солнце светило в глаза.

– Вставай, соня! – услышал он сквозь плеск воды и шум ветра, но прежде чем проснуться, успел подумать о том, что перед морем не чувствуешь страха. Это только стихия без злой воли и умысла.

Когда Антек открыл глаза, первым делом заметил стаканчик с кофе у себя под самым носом – картонный, белый с желтыми полосками.

– Сначала – умываться! – велела Мара, отставляя стаканчик подальше. – Беги, за карабином я присмотрю.

Бывший гимназист привстал на локте, огляделся. Там, где ночью горели звезды, раскинулась бесконечная густая синева. Вроде бы и небо, только очень странное. Окно иллюминатор занимало всю стену большой комнаты (каюты! он на корабле!) с тремя диванами и полудюжиной кожаных кресел, похожих на гостиничные. А еще имелось несколько дверей, утопленных в стенах, светильники под потолком – и люди, с оружием и без. У всех нечто общее – знакомые серые трико и оружие. А так и лица разные, и возраст.

Три дивана – четыре маленьких компании, еще одна расположилась прямо на полу, в спальных мешках.

– Дверь в центре, – ладонь Мары толкнула в спину. – Мальчики налево, девочки направо. Можешь не здороваться, я уже пробовала. Не отвечают!

Антек все же решился сказать «Доброе утро!» здоровенному парню, с которым столкнулся у самых дверей. Сначала по польски, затем для верности и по немецки. Парень равнодушно взглянул куда то сквозь него.

У «мальчиков налево» обнаружились не только все удобства, но и душевые кабинки. Там уже кто то мылся, и Антек, подумав о кофе, просто ополоснул лицо.

Кофе, как выяснилось, брали в автомате в дальнем углу. Там стояла очередь, и Антек мысленно поблагодарил девушку. Та уже допила свой и сидела с пустым стаканчиком в руке.

– Кажется, все получили одинаковый приказ, – задумчиво молвила она. – В контакты не вступать, посторонних игнорировать. Переговоры предстоят очень сложные.

Антек и сам о таком подумал. Охрану внутрь не пустили, но и разоружить не решились.