Смеяться. Фройляйн точно не до смеха, как и ему самому. Ребус же нехитрый. Парень не побоялся, а этот Янки.

– Тебе сделают операцию, я это устрою. И не спорь! Хлеб надо пускать по водам, когда то так же выручили меня. Тебе больше не захочется умирать. Ничего там хорошего нет, уж ты поверь.

Антек вспомнил о Серебристой дороге, хотел спросить, но вовремя прикусил язык. И так сказано слишком много.

Между тем, Янки и профессор о чем то договорились. Господин Бенар занялся своим странным прибором, а Джонас Корд, кивнув ему, подошел ближе. Выглянул из за деревьев, поглядев в небо.

– Рискнем, – рассудил он. – Профессор считает, что у Тауреда не так много самолетов, постоянно наблюдать за объектом они не могут. Нам бы отсюда убраться, об остальном будет время подумать.

Антек и не пытался возражать, Анна же, казалось, ничего не услышала, только уголки губ еле заметно дернулись.

* * *

«Такси» почему то разочаровало. То, что из самых небес вынырнуло, конечно, здорово, но подобного бывший гимназист уже успел навидаться. Подземная торпеда смотрелась куда как лучше – остроносая, узкая, опасная, словно наконечник стрелы. А «такси» – какой то огрызок, чем то похожий на ручной фонарик. И маленький, по нему не погуляешь, как по небесному кораблю.

Стекла кабины поднялись вверх, упала металлическая лестница. Профессор засуетился, заспешил, с опаской поглядывая в зенит.

– Винтовки оставим, – распорядился Главный Янки. – Если что, и пистолетов хватит.

Антек погладил твердый, чуть шероховатый приклад и положил Karabinek wz.29 у подножия ближайшего дерева. Вдруг пригодится лесной пехоте? Рядом легла самозарядка Анны. Почему то стало грустно. Вроде бы и победили, а оружие сдают. Но и это правильно, война, считай, кончилась.

Впереди рядом с профессором устроился Янки, им же с фройляйн Фогель достались места сзади. Прозрачные панели с легким стуком закрылись, загудел двигатель, вспыхнули лампочки на экране. А потом земля ушла вниз, и в глаза ударило утреннее солнце. Антеку на миг представилось, что рядом с ним – Мара.

«Ветер уносит всех, кто рядом, значит, я сам стану ветром…»

Вот он и стал ветром. Почти всех, кто был рядом, унесло, а он опять в небе. Антек понимал, что фройляйн Фогель права, думать о смерти рано. Он обещал Маре, что найдет ее. Значит, найдет! Цель ясная, простая и конкретная. Ни денег, не документов, но разве это помешало навидаться чудес?

Земля исчезла, потом ушли вниз и легкие белые облака. Небо потемнело, подернулось густой синевой. Профессор, сидевший за штурвалом, откинулся на спинку кресла и что то сказал по французски.

– Оторвались, – перевела Анна. – На этой высоте не перехватят.

Голос ее прозвучал странно, словно она и не рада. Антек догадался, в чем дело. Профессор Бенар – уж точно не храбрец. А трусость – самый страшный порок.

* * *

К странному кораблю, издалека напоминающему бублик, подобрались, когда небо приобрело темно фиолетовый цвет. Антек принялся осматриваться, попытался даже привстать. Не космос, конечно, но наверняка очень высоко. Придумали же марсиане!

Между тем, профессор не спешил. Что то переключил на пульте, с сомнением поглядел на экран, а затем достал уже знакомую книжку прибор. Бывший гимназист, не удержавшись, заглянул через плечо. Тоже экран, только маленький, на нем – красная сетка и такая же красная точка посередине.

Господин Бенар, облегченно вздохнув, произнес что то по французски. Затем обернулся и повторил уже на понятном немецком.

– Нам везет. На станции – никого.

В голосе так и плескалась радость.