– Выходим, сэр!

* * *

Каждую ночь мне снится, что я ищу Анну. Темные улицы без фонарей, застывшие у тротуара авто без пассажиров, пустые дворы, неясные тени, выглядывающие из за угла. Я спешу, боюсь опоздать, но ее нигде нет. А потом слышу шаги, вначале негромкие, еле различимые, где то в самом конце темной улицы, затем они звучат ближе, наконец, начинают грохотать, отдаваясь в висках резкой болью. Я начинаю понимать, что это не мой сон, я попал сюда по ошибке, но выбраться уже не смогу. Просыпаюсь, долго лежу с открытыми глазами, не в силах даже двинуть рукой.

Явь милосердна, и я заставляю себя успокоиться. Мой преемник, кем бы он ни был, не пощадит Мухоловку. Никому не нужен слишком своевольный агент, много знающий и не поддающийся контролю. Для таких дел мы и держим Консула. Год назад я предложил отозвать Фогель из Европы и посадить в какой нибудь тихий кабинет с картотекой и папками в шкафу. Легран отговорил, точно предсказав – не послушается, уйдет.

Мой друг предал. Анну я ищу во сне. С этим придется жить.

* * *

Дальше мы ехали в грузовике, ничем не примечательном, зато с тентованным кузовом, куда меня и посадили, предварительно в очередной раз извинившись. Инструкция, сэр! Хитрость детская, нежелательный гость почти ничего не увидит. Высадили где то на самом краю огромного взлетного поля.

– Вот он, сэр! Извините, фотографии делать нельзя.

Бдительный лейтенант мог бы и не предупреждать, об этом мне сказали еще в Лондоне. Настоящий шпион спрятал бы аппарат в пуговице и включал его, дергая левое ухо. Вернусь в Вашингтон, обязательно озадачу начальство.

Я спрыгнул на траву – и увидел «Поларис».

В первый миг я его даже не узнал. В ночной тьме он казался черной безмолвной громадой, грозовой тучей, парящей горой. Теперь же передо мной стоял остов выброшенного на берег сухогруза, старого, побитого бурями и совершенно бесполезного. Очень много железа – и все. Конечно, это не так, летающий монстр не умер, возле него суетился народ, рядом стояли заправщики, к открытым люкам тянулись несколько лестниц. И походил он, конечно, не на сухогруз, а на то, чем и был – на авианосец. Палуба, кормовые надстройки, самолетный силуэт, еле различимый на фоне яркого летнего неба. Но все равно, что то было не так, и я вспомнил старую истину: совершенная техника всегда красива. Уродливый монстр ущербен, какая бы сила не таилась у него внутри.

Лейтенант время от времени искоса поглядывал в мою сторону, однако я не спешил с вопросами. Начальство мне хорошо подыграло. Пусть англичане думают, что озадаченный шпион пытается разгадать секреты летающего чудища, увидеть какую то зацепку, запомнить каждую мелочь, чтобы потом, запинаясь и путая слова, докладывать перепуганному руководству. На это весь расчет. Может, и сработало бы, учитывая то, что мы увидели той ночью – если бы не колобок. Для британцев профессор Жак Бенар, пусть и клементиец, всего лишь биолог, сомнительный Калиостро, омолаживающий старух. Над таким можно даже посмеяться. То, что колобок с детства интересуется полетами в космос, они не знают. И пусть заблуждаются как можно дольше.

«Поларис», если не присматриваться, и вправду грозен. За два года англичане сотворили настоящее чудо, сумев его оживить и поднять в воздух. Вот только у него нет сердца – главного двигателя, его просто не успели установить. Те, что имеются, маневровые, они способны оторвать Транспорт 3 от земли, без особой спешки перегнать его из Суффолка в Девоншир, и, собственно, все. «Поларис» рассчитан на то, чтобы сутками висеть на границе стратосферы, парить над Европой, но именно на это он сейчас не способен. Сконструировать двигатель британцы, возможно, и смогут, но не сейчас, а через много много лет.

– Сейчас начнется, сэр!

В голосе лейтенанта легкой тенью скользит обида.