– Хорошо. – Судя по ее тону, я был не слишком убедительным. – И что нужно делать, чтобы не подцепить его?

– Ну, ты уязвима, если практикуешь незащищенный секс или если тебя укусят и высосут немного крови.

– Укусят?

– Да. Типа бешенства. Оно, как известно, заставляет своего «хозяина» желать кусать других животных.

– Типа «Как мило, что придется съесть его»?

– Правильно. Каннибализм тоже симптом этого заболевания.

– Ничего себе симптом! – Она вздрогнула и отпила глоток чая. – А при чем тут крысы?

– В Министерстве здравоохранения и психической гигиены крыс называют «микробными лифтами», потому что они переносят микробы из канав туда, где живут люди, то есть наверх. Крысиный укус – вот, скорее всего, каким образом Моргана или кто‑то другой здесь были инфицированы.

Я увидел, как ее плечи снова содрогнулись под купальным халатом. Пока я звонил Мэнни и просил его запереть центр здоровья, Ласи приняла душ. Видимо, она сильно терла лицо, потому что оно заметно порозовело, а от влажных волос все еще поднимался пар. Я снова сосредоточился на своих сапогах.

Когда я упомянул о крысиных укусах, она оторвала ноги от пола и подвернула их под себя.

– Итак, секс и крысы. Есть что‑нибудь еще, о чем нужно беспокоиться?

– Ну, мы считаем, основываясь на исторических… данных, что, возможно, раньше существовал штамм, который инфицировал волков. – Я решил не упоминать о более крупных тварях, так волновавших Чипа, и, в частности, о той, которая заставила пол в подвале дрожать. – Однако, насколько нам известно, в наши дни популяция волков слишком мала, чтобы служить прибежищем для этого паразита. Значит, их можно не опасаться.

– Ну спасибо, а то я уже начала беспокоиться насчет волков. – Она повернулась ко мне. – Значит, это паразит? Типа клеща или чего‑то в этом роде?

– Да. Это не похоже на грипп или простуду. Это животное.

– Какого типа животное, черт побери?

– Типа солитера. Оно возникает как крошечная спора, но постепенно растет и захватывает власть над всем телом. Изменяет мышцы, чувства и, что важнее всего, мозг. Превращает человека в безумного убийцу, зверя.

– Ничего себе! Это по‑настоящему чудовищно и мерзко, Кэл. – Она поплотнее завернулась в халат.

«Да уж, не тебе мне об этом говорить», – подумал я, но не сказал ничего. Может, я и пообещал не лгать ей, но история моей болезни ее не касается.

– А у этого заболевания есть название? – спросила Ласи.

Я сглотнул, вспоминая различные названия, которые были в ходу на протяжении столетий: вампиризм, ликантропия, зомбификация, одержимость дьяволом. Однако ни один из этих старых терминов не сделает для Ласи легче восприятие проблемы.

– Технически паразит известен как Echinococcus cannibillus. Но, сама видишь, это слишком длинно, и мы обычно для краткости называем его паразитом, а тех, кто инфицирован, инфернами.

– Инферны. Интересно. – Она нахмурилась. – Так о ком мы говорим, что‑то я не пойму? Ты ведь на самом деле не работаешь на город, правда? Ты из национальной безопасности или чего‑то в этом роде?

– Нет, я работаю на город, как и говорил. Федеральному правительству обо всем этом не известно.

– Что? Ты хочешь сказать, что существует угроза распространения какого‑то безумного заболевания и правительство не знает об этом? Бред!

Я вздохнул; может, это была не такая уж и хорошая идея? Ласи пока не знает даже основ – все, что я сумел, это до смерти напугать ее.