Демонические клинки замерцали ярче, и Иллидан камнем рухнул на Артаса сверху. Вскрикнув, рыцарь смерти взмахнул Ледяной Скорбью и ударил навстречу, снизу вверх. В этом ударе он был уверен более, чем в любом другом, что наносил руническим мечом до сих пор, и ничуть не ошибся: клинок глубоко впился в тело врага. Артас потянул меч на себя, рассекая грудь Иллидана. Страдальческий вопль бывшего калдорай отозвался в ушах, словно музыка.

И все же падать этот ублюдок не желал. Беспорядочно хлопая крыльями, он как-то ухитрился удержаться в воздухе, и вдруг, на глазах потрясенного Артаса, тело врага потемнело, подернулось рябью – казалось, плоть Иллидана превратилась в клубы густого черного, лилового и зеленого дыма.

– Вот что ты дал мне в руки! – вскричал Иллидан. Его глубокий бас зазвучал еще ниже, зарокотал так, что Артаса пробрало дрожью до самых костей, зеленые глаза на фоне клубящейся тьмы полыхали огнем. – Вот этот дар, эту силу! Она тебя и уничтожит!

Артас вновь рухнул на колени. Из горла его вырвался вопль. По стали лат, обжигая плоть, затмевая голубое сияние Ледяной Скорби, заплясали язычки ослепительного зеленого пламени. Сквозь собственный крик он услышал хохот Иллидана, и в следующий миг его вновь окатило пламенем скверны. Задохнувшись от боли, Артас ничком рухнул в снег, но, едва пламя угасло, а Иллидан устремился вниз, занося клинки для последнего удара, почувствовал, что древний рунический меч, так и не выпущенный из рук, призывает его подняться.

Да, Ледяная Скорбь принадлежит ему, а он – мечу, и в единстве своем они непобедимы!

Как только Иллидан вскинул клинки, Артас поднял Ледяную Скорбь и изо всех сил ткнул им вверх, навстречу демону.

Укол достиг цели. Острие Ледяной Скорби глубоко вошло в тело врага. Иллидан грузно рухнул наземь. Из раны, с негромким шипением въедаясь в снег, обильно хлынула горячая кровь, обнаженная грудь врага тяжко вздымалась и опадала. Хваленые парные клинки Иллидана уже ничем не могли ему помочь: один отлетел далеко в сторону, рука, сжимавшая другой, бессильно обмякла.

Артас поднялся на ноги. Все тело саднило от ожогов, оставленных Иллидановым пламенем скверны. Постояв над павшим врагом, дабы надежно запечатлеть его образ в памяти, он подумал, не нанести ли последний удар, но тут же решил, что неумолимая стужа сделает все сама. Теперь ему не давало покоя новое стремление. Он поднял взгляд к пещере в склоне ледяного пика, возвышавшегося впереди, с усилием сглотнул и на минуту замер. Еще немного, и его жизнь изменится самым коренным образом – в этом он, пусть сам не знал, отчего, ни минуты не сомневался.

Сделав глубокий вдох, Артас вошел в пещеру и, точно во сне, двинулся вперед по извилистым коридорам, ведущим глубоко в недра земли. Куда? Об этом он даже не задумывался: казалось, ноги знают дорогу сами. Вокруг не слышалось ни звука, не было ни единой живой души, дерзнувшей бы преградить ему путь. Чувствуя мощные токи незримой силы, влекущей его навстречу судьбе, Артас продолжал спуск.

Вот впереди забрезжил холодный иссиня-белый свет. Едва не сорвавшись на бег, Артас направился к нему, и вскоре коридор вывел его в… Да, это, несомненно, был тронный зал! При виде сооружения, возвышавшегося в центре, у Артаса захватило дух.

Из-под самого свода пещеры, с вершины высокой башни, будто отлитой из искрившегося в полумраке сине-зеленого льда, что на поверку был вовсе не льдом, сверкала тюрьма Короля-лича. Вокруг башни спиралью, змеей вилась узкая дорожка, ведущая наверх. Исполненный сил, дарованных Королем-личом, усталости Артас не чувствовал, но, стоило подошвам его сапог коснуться дорожки, в голове закружился, забурлил водоворот нежеланных воспоминаний – слов, фраз, образов прошлого.

– Помни, Артас, мы – паладины, и в нашем долге нет места мщению.