Ну, и как теперь сердиться?

– Ладно, что там со «Щелкунчиком»?

– Мари просыпается и понимает, что все это был сон. Она уснула под елкой в новогоднюю ночь, и ей привиделась борьба крыс с игрушками, и принц, и даже танцующие чай и кофе.

У меня вдруг заложило нос. Если я умерла, мне-то уже точно не проснуться от этого сна под новогодней елкой.

– А что было потом? – выдавила я.

– Ничего. На этом балет заканчивается: она просыпается. – Антон вдруг коротко тронул рукав моей желтой куртки. – Чудеса происходят только один раз.

– Ну и ладно, – бодро ответила я, мысленно растаяв от того, что кто-то за меня переживает. – Знаешь, эта работа мне понравилась. Приятно чувствовать себя нужной! Павел Сергеевич козел, но надо бы выбить у него условия получше, раз я такая ценная. Где я, например, буду жить? И одежды у меня нет.

Антон не слушал. Он вытащил из кармана куртки руку и разжал ладонь. На ней лежал сияющий голубой предмет, похожий на монетку.

– Это из вчерашних артефактов? – спросила я. – Успел спрятать от них? Класс.

Вместо ответа Антон с силой сжал предмет в руке. Он зажмурился, между бровей легла напряженная складка. А потом его кулак сжался полностью, раздробив артефакт.

– Какого… – начала я, но заметила за спиной сияние и обернулась.

Из воздуха слабо проступила дверь. Мраморного Есенина она не заинтересовала – он так и сидел, грустно глядя на снег у себя под ногами. Сияние медленно набирало силу, проступили узоры на дверном полотне, рама стала ровной и четкой.

– Почему у тебя почталлион не звонил? – нахмурилась я.

– Это Смольнинский округ, Литейный закончился у ворот сада. Давай быстрее. Эта дверь доставит тебя домой.

– С чего ты взял? Откуда у тебя вообще эта штука?!

– Давай быстрее, – повторил Антон. – Не благодари.

Я уже шагнула к двери, но остановилась, сообразив, где он взял эту штуку.

– Это от Гудвина?

Вдобавок к ярко-красным ушам у Антона сразу покраснели щеки. Значит, так и есть.

– И ты ему поверил? Спорим, он просто решил меня прикончить! Вот, смотри.

Я сунула руку в гостеприимно приоткрытую дверь. Сейчас ладонь охватит холодом, и Антон поймет, что Гудвин обманщик. Но… Я ничего не почувствовала. Поводила рукой, сунув ее глубже в сияние за дверью, потом для верности сунула туда же ногу. Никакого холода. Я отдернула свои конечности от голубого света и попятилась.

– Получается, не такой уж обманщик, – пробормотал Антон. – Иди.

Тревога наполнила каждую клетку моего тела.

– Гудвин дал тебе артефакт, чтобы ты открыл дверь и я вышла в нее, – медленно проговорила я. – Слушай, я даже не удивляюсь, что у него есть такая штука, – думаю, у него и покруче вещи найдутся. Но зачем ему мне помогать? Это же глупо – бесплатно отдавать мне то, что я отказалась купить.

Антон оглянулся, будто боялся, что нас застукают. О, понятно… Он не в своих владениях, а значит, у каких-то незнакомых мне стражников Смольнинского округа на открытие двери сработал почталлион. Надо просто потянуть время, они точно приедут.

Поверить, что хитрец Гудвин решил за просто так исполнить мое желание? Ни за что. Это какая-то ловушка.

– Ты хотела домой, так иди, ну! – выдохнул Антон.

– Нет, подожди секунду. – Я схватилась за его заснеженный рукав. – Если у тебя была эта штука, зачем мы ехали за город?

– Я хотел выяснить. Не мог поверить, что город нельзя покинуть обычным способом.