– Эта часть города за ночь и так сильно пострадала, – вспыхнул Антон. – Еще сто дверей тут все порушат.

– Ничего, городские власти починят. Ну же, Таня, что тебе за дело? Тебе не выбраться без моей помощи, я единственный, кто знает, как уходить отсюда и возвращаться. Это хорошая сделка. Я щедрый и предлагаю на выбор два желания – остаться здесь и стать богатой или вернуться домой. Выбирай любое. Взамен мне нужны только артефакты.

Я поежилась, вспомнив испуганных людей и развороченный асфальт. Они думают, все закончилось, но все только начинается.

– Я не знаю, как открыла те двери. Не уверена, что смогу.

– Ничего, мы справимся. Ты же всегда добиваешься своего.

Да уж, вот это выбор. Сразу было ясно, что в обмен на помощь Гудвин что-нибудь попросит, но… Я прошлась по комнате, чтобы мысли пришли в порядок.

Снегопад закончился, небо за тремя большими окнами просветлело. Мы всю ночь закрывали двери – я и не заметила, как она прошла. Приближался новый день. В домах на другой стороне реки горело несколько окон: кто-то уже проснулся, а может, и не ложился. По набережной, шатаясь, брел подвыпивший парень. Я смотрела на него, как принцессы смотрят на подданных из окна своего замка.

Мне вдруг стало легче дышать. Я всю жизнь боролась с обстоятельствами, но что, если сейчас, один-единственный раз, смысл в том, чтобы не бороться, а смириться? Забавно: от излишне щедрых предложений Гудвина мне стало легче поверить в теорию Павла Сергеевича. Что, если мне нужно не выбраться отсюда, а принять, что выбраться нельзя? Когда ты все уже потерял, терять становится нечего, и никакой подкуп не работает. Не так уж плохо быть никем, почти пейзажем.

И все же… Последняя попытка. Я подошла к Антону и села в кресло рядом с ним. Придется нарушить свою клятву.

– Думаю, Гудвин врет, – тихо сказала я. – Он даже в книжке был мошенником. Ему не удастся отправить меня домой. Знаешь почему? Твой босс мне кое-что сказал. Он считает, ваш город – это загробный мир.

Антон задумчиво нахмурился. Бурных возражений мои слова у него не вызвали, и я продолжила:

– И если я правда умерла, вернуться невозможно, даже если я открою им сто дверей. Надо просто смириться. – Я бледно улыбнулась ему. – Ева сильнее, чем кажется, она справится. Найду способ явиться ей в виде призрака и сказать, что у меня все в порядке. В остальном он прав: мне не о чем там жалеть.

Я надеялась, что Антон меня разубедит, но он смотрел так, будто все обрело смысл. Ну, вот, значит, и все. Вот она, моя загробная жизнь. И тут Гудвин рассмеялся. Смех у него был неожиданно обаятельный.

– Нет, Таня, я действительно могу вернуть тебя домой. Паша ошибается. Что, если я попрошу у тебя не сто, а всего пятьдесят дверей?

Я встала. Когда я шла сюда, то надеялась, что смогу как-нибудь обхитрить Гудвина, но он и сам хитрец, – пора сворачиваться, а то еще поверю его вранью.

– Ну, хорошо… – задумчиво протянул Гудвин. Я чувствовала, что он разглядывает меня, хоть и не понимала, где он. – Ради денег ты не согласишься, но тебе ведь нужно и кое-что еще. Ты не приближаешься к людям не потому, что презираешь их, а потому, что боишься их полюбить. Притворяешься сильной, чтобы никто не понял, как легко разбить тебе сердце. Оставайся здесь, со мной, и я буду беречь тебя. Ты ведь так сильно хочешь, чтобы хоть кто-то о тебе позаботился.

У меня даже в глазах прояснилось. Вот теперь я точно знала, что делаю верный выбор. Когда тот, с кем ты ведешь переговоры, начинает предлагать все подряд, лишь бы ты согласился, – значит, ему эта сделка нужна больше, чем тебе, даже если он пытается создать впечатление, что все наоборот. Вот уж действительно, рыбак рыбака видит издалека: я сразу поняла, что он делает, и меня это вдруг развеселило, будто огромный груз упал с плеч.