|
Дымовой ход был очень узок вверху, и узнику пришлось бы превратиться в змею, наподобие феи Мелюзины <Фея Мелюзина - добрая фея, персонаж французских средневековых легенд и рыцарских романов.>, чтобы в него проскользнуть. Оставалась лишь дверь. Да, дверь! Посмотрим же, как она была сделана. Дубовая дверь в два пальца толщиной была заперта на два замка, задвинута на четыре засова, обшита изнутри железными листами, крепко-накрепко прибитыми вверху и внизу. И путь на волю лежал через эту дверь. Бенвенуто заметил, что в нескольких шагах от нее, в коридоре, есть лестница - по ней проходил часовой, когда на крыше менялся караул. Каждые два часа Бенвенуто слышал шум шагов: это по лестнице поднимался дозорный, а немного погодя другой дозорный спускался; потом через два часа снова раздавался шум шагов, и снова ровно два часа стояла непробудная тишина. Вот всего-навсего в чем заключалась задача: надо было очутиться по ту сторону дубовой двери в два пальца толщиной, запертой на два замка, задвинутой четырьмя засовами и, кроме того, обшитой изнутри, как мы уже сказали, железными листами, крепко прибитыми вверху и внизу. Итак, за этот месяц Бенвенуто вытащил при помощи стеки все гвозди, оставив напоследок лишь четыре верхних и четыре нижних; затем, чтобы никто ничего не приметил, он заменил их гвоздями из глины и покрыл головки железной оскоблиной, да так, что самый опытный глаз не отличил бы настоящих гвоздей от поддельных. Вверху и внизу двери было шестьдесят гвоздей, с каждым гвоздем приходилось возиться час, а то и два. Легко себе представить, каких трудов стоило узнику осуществить свой замысел. По вечерам, когда все укладывались спать и слышались лишь шаги часового, ходившего над головой, узник разжигал в очаге жаркий огонь и подсыпал целую груду горящих углей к железным листам, прибитым к низу двери. Железо раскалялось докрасна, постепенно превращая в уголь дерево, к которому было пришито; однако с противоположной стороны было незаметно, что дверь обуглилась. Как мы уже сказали, Бенвенуто был поглощен работой весь месяц. Зато к концу месяца он все закончил - узник ждал лишь ночи, благоприятной для побега. Однако пришлось ждать несколько дней, ибо, когда он завершил работу, наступило полнолуние. Бенвенуто вытащил все гвозди, и делать ему было нечего, но он продолжал раскалять железные листы на двери и изводить кастеляна. Однажды кастелян вошел к нему с необыкновенно озабоченным видом. - Милейший узник, - начал достопочтенный господин Джоржо, который находился во власти своей навязчивой идеи, - что же, вы все еще надеетесь улететь? Ну-ка, отвечайте откровенно. - Как никогда, милейший хозяин, - отвечал Бенвенуто. - Послушайте, - продолжал кастелян, - можете болтать все, что вам угодно, но ведь, откровенно говоря, это невозможно. - Невозможно для вас, господин Джоржо, для вас невозможно! - подхватил ваятель. - Но вы же прекрасно знаете - это слово для меня не существует. Я привык делать то, что для простых смертных невозможно, и, знаете ли, даже с успехом, милейший хозяин! Не состязался ли я забавы ради с природой, создавая из золота, изумрудов и алмазов цветы прекраснее всех цветов, покрытых жемчужными каплями росы? Или вы думаете, что тот, кто создает цветы, не может создать крылья? - Господи помилуй, - возопил кастелян, - да из-за вашей неслыханной самоуверенности я скоро голову потеряю! Скажите, какую же форму придадите вы крыльям? Ведь они должны поддерживать вас в воздухе... Хоть мне сдается, что все это невозможно. - Разумеется, я и сам много размышлял над этим, ибо от формы крыльев зависит мое благополучие. |
