|
При этих словах герцогини Бенвенуто, казавшийся таким же безмолвным, недвижимым и холодным, как его статуя, презрительно усмехнулся и, гневно сверкнув глазами, сорвал покрывало с дерзновенной смелостью художника языческих времен. Он думал, что герцогиня придет в ярость. Но вместо этого госпожа д'Этамп, невероятным усилием воли подавив гнев, улыбнулась страшной, хотя и любезной улыбкой и милостиво протянула художнику руку; он опешил от такой внезапной перемены. - Сознаюсь, я была не права! - произнесла она громко тоном избалованного ребенка. - Вы, Челлини, великий скульптор! Простите мои придирки, и будем друзьями! Хотите? Вашу руку! - И скороговоркой тихо добавила: - Но смотрите, Челлини, не вздумайте просить у короля разрешения на брак Асканио и Коломбы, иначе и вы и они погибли! - А если я попрошу что-нибудь другое, вы мне поможете? - также шепотом спросил Бенвенуто. - Да, - живо ответила герцогиня. - И клянусь, что бы это ни было, король исполнит вашу просьбу! - А мне незачем просить соизволения короля на брак Асканио и Коломбы, - заметил Бенвенуто. - Вы сами попросите об этом, сударыня. Герцогиня пренебрежительно усмехнулась. - О чем вы там шепчетесь? - спросил Франциск I. - Герцогиня была так добра, что вспомнила об обещании, данном вами, сир, на тот случай, если я вам угожу своим Юпитером. - Мы тоже были свидетелями, ваше величество, я и канцлер Пуайе, - сказал, подходя, коннетабль. - Вы даже поручили мне и моему коллеге... - Да-да, коннетабль! - весело прервал его король. - Я просил вас напомнить об одном обещании, если бы я о нем позабыл; честное слово дворянина, я прекрасно все помню! Итак, господа, благодарю вас за вмешательство, хотя оно и совершенно излишне. Ведь я обещал исполнить любую просьбу Бенвенуто, когда будет готов его Юпитер. Не так ли, коннетабль?.. Хорошая у меня память, канцлер?.. Требуйте, Челлини, я в ваших руках, только, прошу вас, поменьше думайте о своих заслугах, ибо они безграничны, и побольше о ваших возможностях, ибо они весьма ограниченны. Требуйте всего, чего пожелаете, кроме нашей короны и нашей возлюбленной! - Что ж, сир, - сказал Челлини, - если вы так милостивы к своему недостойному слуге, я воспользуюсь этим и попрошу вас только об одном: помилуйте беднягу школяра, который поссорился с виконтом де Марманем на набережной, против Шатле, и во время дуэли проткнул виконта шпагой. Все придворные были поражены скромностью этой просьбы и в первую очередь госпожа д'Этамп; она изумленно глядела на Челлини, думая, что ослышалась. - Черт побери! - воскликнул Франциск I. - Вы желаете не более и не менее, как заставить меня воспользоваться правом помилования, ибо еще вчера канцлер говорил, что преступник заслуживает виселицы! - О сир, - воскликнула герцогиня, - я сама хотела вступиться за этого молодого человека. Дело в том, что я недавно имела вести от Марманя. Виконту гораздо лучше, и он просил меня передать, что сам искал ссоры со школяром... Как его зовут, маэстро Челлини? - Жак Обри, сударыня. - И что этот Обри ни в чем не повинен. Мой вам совет, сир, не спорьте с Бенвенуто и поскорее исполните его просьбу, пока он не спохватился и не попросил чего-нибудь большего. - Хорошо, маэстро, будь по-вашему, - сказал Франциск I. - Недаром говорит пословица: “Кто дает быстро - дает вдвойне”. Поэтому пусть приказ об освобождении отправят немедленно. |
