|
Только те, кого победил ваш прево, недели через две были веселы и здоровы; те же, кто имел дело с моим учителем, так уж и не поднялись, и через три дня их отнесли на кладбище. - Ох, быть беде, быть беде! - пробормотала госпожа Перрина. - Говорят, в осажденных городах творятся ужасные дела. - Успокойтесь, госпожа Перрина, - со смехом отвечал Асканио, - ваши победители будут милосердны. - А сказала я все это, мой юный друг, оттого, что боюсь, как бы не пролилась кровь, - отвечала госпожа Перрина, которая была, очевидно, не прочь приобрести поддержку среди осаждающих. - Ваше соседство, сами понимаете, нам будет приятно. Ведь нам в этой проклятой глуши не хватает общества. Мессер д'Эстурвиль подверг нас - свою дочку и меня - настоящему заточению, как двух бедных монахинь, хоть, сохрани бог, мы не давали обета безбрачия. Нельзя быть человеку одному, гласит священное писание, а когда священное писание гласит “человек”, то тут подразумевается и женщина. Не правда ли, сударь? - Само собой разумеется. - А мы здесь в огромных покоях совсем одни и, конечно, ужасно скучаем. - Разве вас никто не посещает? - спросил Асканио. - Господи боже! Да живем мы хуже монахинь, я ведь вам уже сказала. Монахини хоть родственников, друзей принимают, видятся с ними через решетку. У них есть трапезная, где они собираются, где беседуют, болтают. Не очень-то это все весело, конечно, но все же немного отвлечешься. К нам же время от времени только мессер прево приходит да пробирает дочку - видно, за то, что она все хорошеет. Право же, только в том и повинна бедняжка. И меня бранит - построже велит смотреть за ней. Благодарение богу, ведь она не видит ни единой живой души и, если не считать разговоров со мною, только и открывает ротик, чтобы сотворить молитву. И я прошу вас, молодой человек, никому не говорить, что вас сюда впустили и что после осмотра Большого Нельского замка вы зашли побеседовать с нами в Малый. - Как, после осмотра Большого Нельского замка?.. - воскликнул Асканио. - Значит, я вернусь с вами в Малый? Значит, я... - И Асканио осекся, поняв, что его радость слишком очевидна. - Вряд ли было бы учтиво, молодой человек, представившись мадемуазель Коломбо, - а она, прошу принять к сведению, здесь хозяйка, когда ее отца нет дома, - итак, по-моему, вряд ли было бы учтиво с вашей стороны покинуть Нельский замок, поговорив только со мной, не сказав ей ни словечка на прощанье. Впрочем, если вам это не угодно - сами понимаете, вольному воля, - выходите прямо через Большой Нельский, там есть свои ворота. - Ни за что, ни за что, черт возьми! - воскликнул Асканио. - Госпожа Перрина, право же, я воспитан не хуже других и учтив с дамами. Только прошу вас, госпожа Перрина, осмотрим поскорее покои Большого замка, я очень спешу. И действительно, узнав, что можно вернуться в Малый замок, Асканио теперь торопился покончить с осмотром Большого. А госпожа Перрина побаивалась, что вдруг ее застанет врасплох прево, и не хотела задерживать Асканио; прихватив связку ключей, висевшую за дверью, она пошла вперед. Бросим же вместе с Асканио взгляд на Нельский замок, где отныне будут происходить самые важные события нашего повествования. Замок, или, вернее, поместье Нель - так его обыкновенно называли и в те времена, - был расположен, как уже знает читатель, на левом берегу Сены, на том самом месте, где потом воздвигли Неверский дворец, а позже построили Монетный двор и академию. Он стоял на юго-западной окраине Парижа, за стенами его виднелся лишь городской ров и расстилались зеленые лужайки Пре-о-Клер. Построил его в конце VIII века владетельный сеньор Нельский из Пикардии, Амори. |
