|
Она вопросительно смотрела на меня, и я продолжил: - Что вы скажете? Если мы возьмем яхту... 35-метровый пароход, со смелым капитаном и самыми уютными каютами в мире? - Да! - Ле Мир щелкнула пальцами, показывая свое недоверие. - Но такого не существует. - Нет, существует. На плаву и в полном порядке, только нужен чек. Ослепительно белая яхта, с вторым Антуаном в поварах, комнаты обставлены как ваша вилла. Что вы на это скажете? - На самом деле? - Глаза Ле Мир заблестели. - Правда. - Здесь, в Сан-Франциско? - В гавани. Я сам видел его сегодня утром. - Тогда - вперед! Ах, мой друг, вы совершенство! Я хочу его видеть. Сейчас! Можно? Пойдемте! Она вскочила со стула, а я засмеялся над ее энтузиазмом: - Ле Мир, вы просто ребенок. Нашли новую игрушку! У вас она будет. Но вы не завтракали. Мы поедем туда днем; я уже договорился о встрече с хозяином. - Ах! В самом деле, вы совершенство. И... как хорошо вы меня знаете. - Она запнулась в поиске слова, потом резко сказала: - Мистер Ламар, могли бы вы сделать мне одолжение? - Все, что угодно, Ле Мир, все, что только есть в мире. Она снова засомневалась, потом сказала: - Не называйте меня Ле Мир. Я засмеялся: - Конечно, сеньора Рамал. А что за одолжение? - Это... - Это?.. - Не называйте меня Ле Мир и не называйте меня сеньорой Рамал. - Но я должен к вам как-то обращаться. - Зовите меня Дезире. Я посмотрел на нее с улыбкой: - Я думал, вы разрешаете так вас называть только определенным людям. - Так оно и есть. - Тогда это будет наглостью с моей стороны. - Но если я прошу? Я стал понимать ее и сухо ответил: - Дорогая Дезире, нет такой другой. - Вы всегда так холодны? - Когда хочу. - Ах! - Это был вздох, а не восклицание. - И на корабле... вы помните? Посмотрите на меня, мистер Ламар. Неужели обо мне нельзя думать? Ее губы дрожали; глаза горели странным огнем, но взгляд был нежным. В самом деле, она заслуживала того, чтобы о ней думали, безусловно, мой пульс убыстрился. Нужно было быть стоиком, и я посмотрел на нее с циничной улыбкой и сказал самым спокойным голосом: - Ле Мир, я бы мог любить вас, но я не буду. - И я повернулся и вышел, не произнеся больше ни слова. Почему? Я совершенно не понимаю. Это явно было мое тщеславие. Всего несколько мужчин завоевали Ле Мир; другие подчинялись ей; но ни один не мог устоять перед ней. В этом было какое-то удовлетворение. Я ходил по холлу в отеле до возвращения Гарри, по-идиотски довольный собой. За завтраком я рассказал Гарри о наших планах отправиться в круиз, он так же с радостью согласился, как и Ле Мир. Он хотел сняться с якоря тем же вечером. Я сказал, что нужно было дождаться денег из Нью-Йорка. |
