|
Вергилий достал застежку из коробочки, мгновение молча и внимательно разглядывал ее и наконец улыбнулся. В улыбке его, казалось, светится само удовлетворение. - Да, госпожа Корнелия, это подойдет. - Вы действительно не хотите взять что-либо, сделанное из серебра или золота? - Здесь нет особенной разницы... впрочем, медь и в самом деле наиболее подходяща - мы ведь собираемся отлить зеркало из бронзы. Конечно, брошка сделана не из девственной меди, но она не слишком велика, и вреда не будет. Напротив, добавка такого количества металла, столь часто ношенного благородной Лаурой и столь рядом с телом, несомненно, поможет установить крепчайший контакт между нею и зерцалом в тот момент, когда вы взглянете в него. Вот для чего необходима подобная вещица, а размер и прочее не имеют особого значения. Казалось, хозяйка попыталась что-то ответить на это и даже набрала в легкие воздух, но передумала, и по лицу ее скользнуло выражение совершенной беспомощности. Она откинулась в своем кресле и тяжело вздохнула. - Маг, маг, я ничего не понимаю в науках и в колдовстве... повсюду мне чудится лишь дыхание смерти... прошу вас, поторопитесь, сделайте быстрее свою работу, чтобы я узнала, где находится моя дочь. - Она мягко поднялась на ноги. - Желаю вам удачи, маг, в вашем путешествии, надеюсь, оно пройдет успешно, и вы возвратитесь с тем, ради чего отправляетесь в путь. - Это были слова формального прощания, а еще она добавила: - Я знаю, что вы не станете попусту терять время. Прощайте. Да, те же слова сказал однажды Туллио... Произнеся их, Корнелия покинула комнату. Почти все слуги последовали за ней, на какое-то время в комнате задержалась лишь старуха Десфияшта, которая не без любопытства оглядела Вергилия, сказала ему что-то на своем языке, улыбнулась оттого, что сообразила наконец, что он ее не понимает, и ушла, позвякивая браслетом на лодыжке. - Но скажи мне все же, - продолжал допытываться Клеменс, - каковы настоящие причины твоего согласия на эту работу? Солнце клонилось к закату, приятели возвращались в Неаполь, куда успевали попасть еще до сумерек, но не слишком их опережая. - Что же... - ответил Вергилий, - возможно, главная причина кроется именно в том, что ранее подобного зеркала я не делал. - Я рад, - резко выдохнул его компаньон, - я рад, если и в самом деле это так. - Отчего же? Огонек, вспыхнувший в некотором отдалении от дороги, сообщил о том, что то, что ранее казалось небольшим пригорком, оказалось на деле хибаркой, низенькой лачугой, сооруженной из торфа, глины и хвороста, принадлежавшей, верно, пастуху или батраку с фермы. С той стороны подул ветерок и донес до путников запах баклажанов, которые пекли к ужину на открытом огне, запах их кожуры, лопающейся от жара, иссиня-черной, пряной. Донеслись до них обрывки какой-то песни, но слишком тихие, чтобы разобрать слова. |
