|
И была у него любимая, называлась «Казачья походная». Эта пластинка у нас до сих пор хранится, только патефон давно сломался. Но отец мне эту песню на электрическом проигрывателе крутил. Там есть такие слова: _Красный_маршал_Ворошилов,_посмотри_ _На_казачьи_богатырские_полки…_ Прадед все просил отца: «Родится у тебя сын, дай ему имя Клим. Климентий». Хотя вообще-то Ворошилов — не Климентий, а Климент… Ефремович… Чибис молчал с минуту и смотрел не на меня, а за окно. Потом сказал неохотно: — Казачьи полки были всякие… В Отечественной войне многие из них воевали за немцев… Про это раньше молчали, а теперь уже не скрывают. Целые книжки написаны. — Но не все же были изменники! Были и герои! Например, генерал Доватор. Про него тоже книжка есть… — Я знаю… А те, кто против Красной армии были, за немцев, они ведь не считали себя изменниками. Потому что воевали не за Гитлера, а против Советской власти. Эта власть им столько всего натворила… Я знал и об этом. Смотрел однажды про казаков историческую передачу. Однако мне стало обидно за прадеда (которого я никогда не видел). И я хмуро сказал: — Дед моего отца здесь ни при чем. И Ворошилов тоже… Чибис глянул быстро и как-то съежено: — Клим, ты не обижайся. Это я… у меня дурацкая привычка: во всем копаться и делать уточнения… Я сразу отмяк. — Не обижаюсь я, а… тоже уточняю… А вообще-то, когда про свое имя думаю, вспоминаю вовсе не Ворошилова, а другого Клима… Есть такая толстенная книга у Максима Горького… — Жизнь Клима Самгина? — Да… Ты что, читал? — Нет, конечно. Просто сериал вспомнил, показывали недавно. Я смотрел там не все, а только про детские годы. Дальше неинтересно стало. — Я тоже только про детские… И смотрел, и в книжке прочитал. А про остальное решил, что прочитаю, когда «дорасту». Меня и в детских-то его годах зацарапало… не по-хорошему. — А что… зацарапало? — неуверенно шепнул Чибис. — Ну, помнишь, как он не сумел мальчишку из ледяной воды спасти? Испугался, выпустил ремень, за который тот схватился… А потом у него все толклось в голове: «А был ли мальчик? Может, его и не было?» Чибис кивнул. Но тут же возразил: — Ты здесь ни при чем… — Ну да… Только все равно иногда скребет… будто это не с ним случилось, а со мной… Зачем я в этом признался? Вроде ничего такого не было в Чибисе, чтобы откровенничать с ним… Впрочем, дальше откровенничать и не пришлось. Анна Сергеевна добродушно сказала: — Ермилкин, шел бы ты, погулял. Все равно не слушаешь и соседу не даешь… — А чего я… — Иди, иди… Не бойся, жаловаться Маргарите Дмитриевне я не стану. Просто тебе полезно проветриться… Чибис вскочил. — Анна Сергеевна, тогда и я! Мы одинаково виноваты! — А ты сиди… — Ладно, пока… — шепнул я Чибису, забрал рюкзачок и без всякого огорчения покинул кабинет. |
