- Будет жить, - ответил хирург.

 - Ну и слава Богу, - вздохнул Пафнутьев с облегчением, - Пусть живет, раз уж ему так повезло.

 - Кто он?

 - Понятия не имею... Разберусь.

 - Бандюга? - спросил Овсов.

 - Скорее всего.

 - Что-то последнее время, Паша, у нас с тобой стали все чаще появляться общие клиенты.

 - Это же прекрасно! Мы стали чаще видеться... У нас совместные интересы...

 - Да, интересы общие, - вздохнул Овсов и со стуком поставил на стекло маленькую пульку. - Вот... Смотри. В одном сантиметре от сердца остановилась.

 Пафнутьев взял пулю, повертел перед глазами, взвесил на ладони, как бы проверяя ее вес, надежность, убойную силу... И опустил в карман.

 - Авось пригодится, - пояснил он. - Куда ты его поместил?

 - Здесь, на этом этаже, - Овсов показал куда-то за спину.

 - Надо бы его повыше... На верхний этаж.

 - Под охрану? И этого тоже?

 - Да, Петя.

 - Послушай, у меня все клиенты нуждаются в охране... Что, уже гражданская война началась?

 - А ты этого не знал?

 - Так я уже стал фронтовым хирургом?

 - Конечно, - кивнул Пафнутьев. - У тебя бывают дни, когда не поступают люди с ножевыми, пулевыми ранениями, с рваными ранами, которые оставляют осколки от гранат, мин, бомб? Бывают такие дни?

 - Выпить хочешь? - спросил Овсов и, не дожидаясь ответа, протянул руку в тумбочку, вынул початую бутылку "Столичной", хорошей "Столичной", как сразу отметил Пафнутьев. Так же молча Овсов достал две мензурки, налил грамм по сто пятьдесят и, завинтив пробку, спрятал бутылку в тумбочку. Будем живы, Паша, - сказал Овсов и выпил.

 Пафнутьеву ничего не оставалось, как последовать его примеру. От кушетки он дотянулся до мензурки, выпил, поставил посуду на место. Овсов, снова сунув руку в тумбочку, вынул блюдце с влажными маслинами.

 - Шикуешь, Петя.

 - Шикую?! - удивился Овсов. - А ты знаешь, сколько стоит скромный ужин на четыре персоны в приличном месте? Миллион.

 - Откуда тебе это известно?

 - Не от всех приглашений я отказываюсь, Паша, не от всех. И потому немного знаю о том, что происходит за этими окнами. Кружка пива в приличном месте стоит шестьдесят тысяч рублей. Моя сестричка получает за месяц примерно столько же.

 - Кстати, а где твоя сестричка? Что-то ее не видно?

 - Все течет, Паша, все меняется, - ответил Овсов, пряча блюдце в тумбочку. Голову он наклонил вниз, долго не мог закрыть дверцу, словно боялся, что гость о чем-то догадается по его глазам.

 - Ничего, - Пафнутьев легко махнул рукой. - Вернется.

 - Ты думаешь? - с надеждой спросил Овсов и так посмотрел на Пафнутьева, с таким простодушием, что тот смутился своего легковесного заверения. Но и отступать было некуда.

 - Уверен, - твердо произнес Пафнутьев. - Позвонит как-нибудь вечером и спросит мимоходом, куда пропал, почему тебя не видно, как понимать столь долгое отсутствие...

 - Врешь, - без уверенности произнес Овсов. - Знаешь, кто у нее хахаль? Банкир.

 - Посадим, - не задумываясь, ответил Пафнутьев. - Если его не хлопнут.

 - Да ну тебя, - Овсов досадливо махнул рукой, - Не надо его хлопать... И сажать не надо... Пусть живет.

 - Вернется, - повторил Пафнутьев почти неслышно, и именно это слово прозвучало с неожиданной убежденностью. - Знаю я нынешних банкиров... Молодые, самоуверенные, богатые, занятые... Презентации, знакомства, поездки, сауны... Обильная пища, разнообразие напитков и связей... Если человек успел хлебнуть настоящих отношений, он быстро разберется, что к чему... Если он сам, конечно, не из этой породы.

 - Ладно, Паша, оставим, - вздохнул Овсов.