Ни на кого не смотрят, пробегают мимо… Эти не ротозейничают… Облокотились на парапет… Ничего толком нельзя разглядеть, все заволоклось туманом. Угадывались пароходы, пыхтели судовые машины, шлепали по воде плицы колес… Слышно было, как об опоры моста разбивалась речная стремнина, закручивалась огромной круговертью, рыла, размывала, ревела, кружила пену и мчалась прочь…
Едва не задевая нас, летали чайки, ныряли в водяные вихри, витали над туманными завесами, вились с криками… Наконец выглянуло солнце, озарило оба берега, бесконечную шеренгу доков, гигантское скопище кирпичных строений, облило ярким светом пятна тумана желтого и сиреневого цвета, запылало в стеклах… водопады, сияния хлынули с береговых круч, растеклись по илистым отмелям, достигли стремнины, заискрились, рассыпали по ней сверкающие вспышки…
Воистину сказочное зрелище!.. Поинтересовался мнением Состена, но ему не хотелось говорить на эту тему. Он находил, что на набережной слишком холодно, а я – чрезмерно возбужден. Он дрожал от озноба, нос посинел… Вирджинию тоже слегка знобило. А вот меня волновал вид могучей Реки, распалял мое воображение… Просто дух захватывало, когда я глядел на водный поток. Правда, я тоже озяб…
– Пошли выпьем грога! – предложил я.
Знал я тут неподалеку, в двух шагах, на Блекфрайер-стрит небольшой салун.
– Хочешь испортить мне желудок? Состен скорчил премерзкую рожу.
Двинули по Фенчерч-стрит, нашли мою забегаловку – вижу ее мысленно и сейчас… Прямо напротив – «Прекрасная дикарка» – маленький дворик и вывеска заведения: ладная нагая дикарка танцует, вся утыканная пучками перьев, они торчат у нее из зада, на голове, на грудях… Старый рисунок маслом. Чем-то напоминал полковника с его противогазными выкрутасами… Это вновь подхлестнуло мои мысли. Что уготовало нам будущее?.. Уж, верно, что-то будет! Где сейчас прохлаждался этот стервец? Что замышлял? Почему не вернулся?.. Вот такие мысли вертелись в моей черепушке. Что он собирался делать?.. А телефонный звонок?.. А вызов в Скотланд Ярд?.. Может быть, это он все подстроил? Что все это, в конце концов, могло значить? Попробуй докопаться!.. В голову лезли всякие предположения, но я не мог высказать их вслух, вновь всполошить малышку. Да и дело щепетильное: родственник ведь, дядя… Правда, тип гнусный, одержимый страстишками старик, настоящая мразь… Ты ведь тоже так считаешь, верно, хрупкое мое сокровище?.. Я то и дело целовал ее, все чаще и чаще, а это не принято в общественных барах… Прямо не знал, как быть… Новые испытания для меня, помимо расшатанных нервов, личных забот, связанных с консульством и всем прочим… А, черт! Чем дальше в лес – тем больше дров!.. Снова поцеловал Вирджинию… Все из рук вон плохо!.. Как ни кинь, всюду клин!.. А моя фея, моя душенька, мое бедное сокровище забеременела! Нечего сказать, замечательный отец! Состену не было дела до моих мрачных раздумий о злой судьбине – он чувствовал себя тут как у себя дома, то и дело наполнял свой стакан чаем с ромом, опорожняя графинчик за графинчиком, хотя и не входил в разряд выпивох. Пристрастился к ликерам после недавнего ужасного потрясения.
– А я думал, ты не любитель спиртного!
– От тебя одни огорчения!
Глаза его увлажнились. Чуть что, и уже слезы. Огорчал я его. «Какая бесчувственность! Какое бессердечие!..» Все ломал комедию.
– Собираешься все пропить? – полюбопытствовал я. – Всего семь фунтов!
Возмущение. Вышли на улицу. И тут меня осенило.
– Послушайте, а Просперо Джим? Вот кого не худо бы проведать!
Бигуди упомянула его в тот день на Лестер-сквер, на скамейке напротив пансиона. По ее словам, на деньги, полученные по страховке, он открыл новое заведение на той стороне Темзы… Салун для работяг, закусочную для портовых грузчиков… не настоящий трактир, а обыкновенную столовку… Страховая компания настороженно отнеслась к истории с брошенной бомбой… Все не выплатила, а так, совсем немного… Но при всем при том Просперо Джим умел заговорить зубы, расположить к себе… И везде у него были связи: в доках, в мастерских, едва ли не в каждой судовой команде, как на каботажных линиях, так и на судах дальнего плавания, да и на таможне чувствовал себя своим. |