|
Шутка! Он отпрянул от стола с обезумевшим взглядом… – Фер… фер… Фердинанд! – пролепетал он. Глаза у него вылезли на лоб… Замер, задыхаясь… Я показал ему пустые руки: – Сиди уж, дурачок! Все заливались смехом. Я успокаивал Проспера. Он через силу промолвил: – Убирайтесь! Опустился на скамейку – ноги под ним подгибались. Совсем не в себе, дурья голова! Так перепугаться, и из за чего!.. – Ладно, избавляем тебя от нашего общества… Только судно назови! Мы уезжаем! Сказано было примирительно. Если он ничего не ответит, начну по новой, что-нибудь придумаю! Достану до потрохов! – Не упрямься!.. Посудина! Тебе же бог знает сколько их известно, чтоб тебе пусто было, выкладывай!.. Он никак не мог решиться, мотал головой. – Ну же, ну!.. Решайся, выкладывай! Уже пять часов! – Вон отсюда гады, вон! Он снова выставлял нас за дверь! – Что же ты такой злюка, Проспер? Смотри, брошу! Тебе-то какая корысть? Я притворился, будто снова ищу у себя по карманам. Он совсем потерял голову. – Вон отсюда, вон! – Назови имя – и мы смываемся! И больше ты нас не увидишь, идет? Он мялся… сопел… не знал, что сказать… – Но у вас же нет ни шиша! Куда вы плывете? – В Америку! – Да ну! Нас ничто не могло остановить. – А что, Жюжюб не уехал? А Люлю Блоха? А Вильмомб? Так нечего говорить, что это невозможно, господин Просперо! Вы прекрасно осведомлены, но решили помалкивать, сеньор Просперо! Скрытничаете! Говорю с ним, как Мэтью, вытягиваю из него жилы, он растерян – то вставал, то садился, что-то бормотал, не хотел сдаваться… Вдруг в смятении привстал и перднул… Перднул оглушительно. Звук трескуче раскатился между стен… Ошарашенный, оторопевший, он сидел на скамье, тупо уставившись на нас… Мне неловко перед Вирджинией… настоящая скотина!.. Состен прыснул от смеха: вот уж учудил! Ничего, я развяжу язык этому срамнику! Он съежился на скамье и точно оцепенел. Упрямства хоть отбавляй! – Убирайтесь! – буркнул он. – Убирайтесь к черту! – Мы не уберемся! Выкладывай! Я как сидел, так и не тронулся с места. Он заерзал, не поднимаясь с места, толчками передвигая задницу к стойке, но я не желал, чтобы он двигался! – Оставайся на месте, Проспер! Еще сантиметр, и я запущу ему сифоном в рожу. Он застыл. – Ну, так что? – Ладно, ты этого хотел. Потом не жалуйся! Решился наконец, обливаясь потом. – Не бойся, плакать не будем… Слушаем тебя! – Жовиль… Кэннон-док… Передайте ему от меня… Кэннон-док… – Точно? Без дураков? Жовиль? Кэннон? Я опасался подвоха. – Не волнуйся, ты от Просперо!.. На таможне лучше не пылить… Тихонько проходи… Может быть, он еще принимает людей на борт… – Пункт назначения? – Ла-Плата. – Идет! – Все трое? – Давай-ка глянем! Пусть покажет в окно: надо же знать, куда пробираться. – Самые высокие мачты… Фу, будь оно проклято! Совсем я его затыркал. – Мачты… В столону Милл-Уолл… Ну да, Кэннон-док… – Самые высокие… Со зрением у меня был полный порядок! – Спросишь Жовиля… Скажешь, от Проспера… Он поймет… – Значит, парусник? – А тебе «Лузитанию» подавай? – А после того, как взойдем на борт? – Играть в «манилу» будете! Мне были нужны подробности. – Как называется судно? – «Конг Хамсун»… Шкипер Жовиль… «Конг Хамсун»… Я повторял название про себя. |
