|
. Каскад не выдержал: – Да замолчи, будь ты неладна!.. Каскада волновал только случай с Раулем, ничто другое его не трогало. Снова завел речь о нашей встрече с Раулем, не выходила она у него из головы. Я уже понял, что ему нужно было. – Нет, это надо же, надо же!.. Он хотел, чтобы я еще раз рассказал. Переваливался на скамье, наклоняясь то на один бок, то на другой, внимательно глядел на меня, чтобы я не заговаривал ему зубы… Он хотел быть уверенным, что я ничего не сочинил, что все именно так и происходило. – Точно?.. Не ошибаешься?.. Он спал, когда они пришли? Уверен? Да? – Но послушай, я же был там!.. Чего тебе еще? Я лежал на койке напротив, номер 14!.. Нет ничего убедительнее подробностей. Было видно, что на него они действуют, а все-таки небольшое сомнение глодало его. – Они увели его в четыре часа? Ты говорил, уже рассвело? – Нет еще. – Он хромал? – Я же тебе говорил!.. Спросил о взводе, сколько их было. Чего не знаю, того не знаю… – Ну, видишь, видишь!.. Совсем небольшое, но сомнение оставалось. До конца он мне не верил, а между тем все так и было. – Он дал тебе мой адрес? – Да я же говорил тебе! Накануне вечером!.. А как бы иначе я пришел к тебе?.. Это я повторял ему уже сотню раз, а что еще я мог добавить?.. Между тем сомнение все грызло его, пришлось рассказывать в сто первый раз… Последние слова Рауля, обращенные ко мне: «Не ходи туда! Смывайся!» Что-то еще, уже забыл, но главное я запомнил – адрес!.. Я замолчал, выдохся, нет сил повторять одно и то же. Нечего мне было добавить… А он не находил себе места, мучился из-за пустяков… Сомневался, что Рауля действительно расстреляли. Не верил мне до конца… но ведь это действительно было так… Так и сидел, покачиваясь, верхом на скамье. Тоска на него напала. Молчал. Ни на что, ни на кого больше не глядел, не слышал воплей распоясавшихся гуляк и только твердил одно и то же убитым голосом: – Черт, вот черт! Как же это тяжело!.. Повторял как заведенный… все поправлял, приглаживал ладонью свою прядь… бормотал и бормотал себе под нос… эта мысль засела в нем, точно заноза… Другие его не волновали… А кутеж тем временем гудел, бабенки заставили Проспера достать свою окарину, о которую и били свои бокалы… Услышав танго, начали обзывать друг друга истеричками… от танго они просто теряли рассудок, лезли друг на дружку… Анжела разобиделась из-за какого-то вздора, стала наскакивать на Кармен. Конец перемирию!.. Зашипели: «Кс-с-с! Кс-с-с!..», снова поднялась буча, заверещали дурными голосами… Одни «за», другие «против»: стали в круг, очистив место для потасовки… А Каскад даже внимания не обратил, ничего не видел, задумчиво уставившись в пространство перед собой, надвинул котелок на голову, потом снял – его томили собственные заботы. Схватив меня за рукав, оттащил в сторонку, предоставив женщинам сводить личные счеты. – Видишь ли, его мать… А в общем, тебе до этого нет дела… Ведь я вырастил его!.. Соображаешь? Это же самое важное!.. Он взывал ко мне как к свидетелю, совсем стал маньяком, просто тронулся умом от своих неотступных мыслей… Молодость вечно торопится, даже испытания ничему не учат ее, лишь с возрастом, с летами, все приходит в ясность… Какой смысл крушить все подряд только потому, что кто-то сунул свой нос, куда не следует?.. Молодость – это дворняжье тявканье… В печенках уже сидел у меня Каскад со своим Раулем. Я вот забыл Рауля, а он нет… Есть много поводов для печали, но и для веселья тоже… Так мне думалось в ту пору. – Ну, довольно же, Каскад! – пытался я образумить его. |
