На спине он носил котомку, набитую лекарствами от глистов, мазями от ожогов, примочками от глазных болезней, травами против застоя молока, притирками от мозолей на ногах, микстурами от зубной боли. Злодей не без основания рассчитывал на то, что этот низкосортный товар поможет ему легко найти подход к фермершам из Гранж-Сен-Пера.

Его ожидания оправдались. Какого-нибудь бродягу или попрошайку вдова Белье и ее дочь, без сомнения, отправили бы ночевать в хлев или на крытое гумно, а разносчику лекарств они оказали великолепный прием, радушно пригласив к своему столу.

А поскольку язык у Батиста, как у всякого шарлатана, был подвешен хорошо, да и во всех сильных и слабых сторонах крестьянской психологии он разбирался отменно, ему нетрудно было втереться к фермершам в доверие. Ему не составило труда убедить обеих женщин в том, что они больны и что лишь он может их излечить.

Вдова Белье страдала небольшой, но болезненной отечностью ног. Батист за пять су продал ей горшочек желтой, совершенно безобидной мази и приготовил микстуру, которую следовало принимать перед сном. Ее дочь, которую за три месяца до того боднула в бок корова, выслушала рассказ о прекрасных свойствах пластыря, рецепт которого знал лишь их гость, и тут же почувствовала возобновление болей. Она заплатила десять су и немедленно прилепила пластырь к больному месту.

Все в новоявленном лекаре — и ежеминутное «хозяйка Белье» да «хозяйка Лемэр», и мягкие жесты, и глубокомысленный вид — внушало добрым фермершам великое уважение и с каждым мгновением увеличивало его власть над ними.

Отобедав, продав хозяйкам лекарства и заморочив им головы премудрыми речами, Батист около полудня заявил, что должен продолжить обход.

— Я зайду дней через десять, — сказал он, закидывая котомку за спину.

— Так вы нас уже покидаете? — воскликнула вдова Белье. Ей тяжело было примириться с уходом целителя, чей важный вид и ученые разговоры ее совершенно околдовали.

— Что делать, добрая госпожа Белье. У меня небольшая, но избранная клиентура, и я обязан посещать своих пациентов в строго определенное время. Сейчас мой путь лежит в Ферте-Але, затем в Милли и Малерб, а после — в Сермез-ан-Бос. Если желаете, на обратном пути зайду и к вам, но только потому, что так велит мне профессиональный долг. Без сомнения, я найду вас полностью исцеленной.

— Но тогда, — продолжала добрая женщина, забывшая чересчур витиеватые объяснения негодяя, — повторите еще раз, что мне со всем этим делать, чтобы не ошибиться. Все это слишком путано для меня, старухи.

— Что ж, давайте поступим иначе, добрая госпожа Белье. Позвольте, я сам дам вам первую порцию этого прекрасного лекарства. Ваша дочь, хозяйка Лемэр, запомнит лучше, когда увидит, как я это делаю.

Батист снова достал и начал перебирать снадобья, смешал различные ингредиенты и хладнокровно, ни минуты не колеблясь, протянул бедной женщине страшную смесь, которая должна была принести ей смерть!

После этого он откланялся. Все видели, как Хирург направился к ферме Бувилье, но через час пути он резко свернул, спустился в овраг и занялся странным делом.

Разбросав под деревьями таблетки, порошки и сушеные травы, он несколькими ударами сапога разбил коробку, где они хранились, и закопал ее обломки. Затем распустил хвост, в который были собраны его волосы, соорудил себе прическу в духе щеголей того времени, обмотал шею огромным муслиновым шарфом, скрывавшим половину лица, и пробормотал себе под нос:

— Вот теперь, если у мамаши Белье начнутся колики раньше, чем я предполагал, и за мной пошлют погоню, никто не сможет меня узнать.

Как и все бродяги, привыкшие преодолевать пешком большие расстояния, Батист был неплохим ходоком. Оставив позади Бувилье и обойдя стороной фермы Монтань и Дюилле, он пересек речку Жюин у мельницы Лапланша, что в коммуне Оржер-ла-Ривьер, и постучался на ферму д’Артондю.