|
Она увидит во мне – как ее мать – лишь представителя высшего сословия Франции со всеми присущими этому сословию пороками. Для нее я буду распутным чудовищем – ax, Dieu!note 39 – пусть она так думает, когда меня уже здесь не будет. Возможно – а сейчас, когда я оглядываюсь назад, я знаю наверняка, – мои страхи были преувеличены. Я думал, что она посмотрит на все моими глазами. Поскольку теперь, когда ко мне пришла эта большая любовь, – поверите ли вы? – ко мне вернулись все идеалы детства, и я возненавидел того человека, которым я был до сих пор. Жизнь, которую я вел, теперь вызывала у меня лишь ненависть и отвращение; мои принципы казались мне порочными и извращенными, мой цинизм – пустым и несправедливым. – Господин де Лесперон, – тихо окликнула она, прервав мое молчание. Я повернулся к ней. Я слегка коснулся ее руки и посмотрел в ее обращенные ко мне глаза – голубые, как незабудки. – Вы страдаете! – произнесла она с трогательным состраданием. – Хуже, Роксалана! Я заронил семя страданий и в ваше сердце. О, какой же я низкий человек! – воскликнул я. – И когда вы узнаете, насколько я низок, вам будет больно; вы будете оскорблены тем, что были так добры ко мне. – Она улыбнулась недоверчиво, как бы отрицая мои слова. – Нет, дитя мое, я не могу сказать вам. Она вздохнула, и мы не успели произнести больше ни слова, как раздался звук открывающейся двери, и мы отпрянули друг от друга. Вошел виконт, и я потерял последний шанс на признание или хотя бы на предотвращение того, что последовало. Глава VIII ПОРТРЕТ Временами каждому думающему человеку приходят горькие мысли о том, что мы полностью находимся в руках судьбы, что мы являемся жертвами ее капризов и прихотей. Мы можем принять самое благородное, самое твердое решение – всю свою жизнь следовать выбранному пути, – однако малейшая случайность может увести нас совсем в другую сторону. Теперь, если господин де Марсак соблаговолит посетить Лаведан в любое время суток, я уже буду ехать по дороге в Париж с намерением признать свое поражение и заплатить залог по пари. Проведя ночь, полную раздумий, и приняв решение следовать этому пути, я вдруг подумал, что потом я смогу вернуться к Роксалане. И хотя тогда я буду действительно бедным человеком, но по крайней мере мои намерения уже не смогут быть неправильно истолкованы. Из за этих мыслей я долго не мог заснуть. Когда я наконец погрузился в сон, я почувствовал себя гораздо счастливее, чем в последние дни. Я был уверен в любви Роксаланы, и мне казалось, что я смогу завоевать ее, как только, поборов свой стыд, который сдерживал меня сейчас, я объяснюсь с ней. На следующий день, когда я проснулся, утро уже было в полном разгаре. Моя комната была заполнена солнечным светом, а рядом с кроватью стоял Анатоль. – Сколько времени? – спросил я и вскочил. – Одиннадцатый час, – сказал он с неодобрением в голосе. – И вы позволили мне спать? – воскликнул я. – А мы ничего другого не делаем в Лаведане, даже когда бодрствуем, – проворчал он. – Господину незачем было вставать. – Затем он протянул мне бумагу: – Господин Станислас де Марсак был здесь утром вместе со своей сестрой. Он оставил для вас письмо, сударь. Удивление и страх тотчас сменились облегчением, так как из слов Анатоля я понял, что Марсак уже уехал. Тем не менее я взял письмо с дурным предчувствием и, пока вертел его в руках, обо всем расспросил старого слугу. – Он пробыл в замке час, сударь, – сообщил мне Анатоль. |
