Джос посмотрел на Рейна, сел на табурет и стал лениво перебирать струны лютни, пока хозяин молча ел. Через минуту Джослин перестал играть.

— Вы давно узнали насчет Аликс? — спросил Джос.

Рейн перестал есть, и только поэтому можно было судить, что он понял вопрос.

— Всего лишь несколько часов назад, — ответил он спокойно. — А ты давно знаешь?

— С самого начала. — И Джос рассмеялся, видя выражение лица Рейна. — И меня удивляло, что я единственный, кто догадался. Для меня она всегда была девочкой, переодевшейся в дублет брата. И когда вы ее называли мальчиком, мне не верилось, что вы это всерьез.

— Черт возьми, как бы я хотел, чтобы ты мне об этом рассказал пораньше, — ответил Рейн с чувством, и на щеке у него появилась ямочка. — Когда несколько дней назад она писала письмо от моего имени, я едва ее не поцеловал. Мне после этого было не по себе несколько часов.

— Но вы ее заставляете работать больше, чем кого другого.

— Ну, может быть, я просто хотел, чтобы у нее фигура изменилась. — И Рейн рассмеялся. — Я одно время с ума сходил от ее ног.

— А теперь какие у вас планы насчет нее?

Оттолкнув поднос, Рейн лег на подушки. Он был еще слаб и очень устал.

— Насколько ее история правдива, не знаешь? И что ей сделал Пагнел?

— Он обвинил ее в краже, объявил ведьмой и назначил награду за ее голову.

Рейн вздернул бровь, он был смущен, что так мало знает об Аликс и о том, что у него происходит под носом.

— А как поведут себя отбросы общества, узнав, что в лагере появилась молодая девушка, за выдачу которой они получат награду?

Джос только фыркнул в ответ.

— Да, ей лучше оставаться мальчиком, — задумчиво произнес Рейн, — и под моим покровительством. Чем меньше людей знает, кто она на самом деле, тем лучше.

— Но вы сами ведь скажете Аликс, что знаете, кто она?

— Ха! — проворчал Рейн. — Пусть тоже помучается, как я. Она по любому случаю задирает на меня свой хорошенький хвостик, и сегодня утром, когда я понял, что она меня дурачила, я чуть не свернул ей шею от злости. Нет, пусть немного потомится. Она думает, что я ничего не помню. — И он быстро взглянул на Джоса. — Она думает, я не знаю, что она женщина. Пусть и дальше так думает.

Джослин встал:

— Но вы не будете с ней очень суровы, правда? Может, я ошибаюсь, но она считает, что влюблена в вас.

Рейн широко улыбнулся:

— И хорошо. Нет, я не причиню ей зла, но заставлю Аликс отведать немножко ее собственного зелья.

Через час, когда, гордо задрав подбородок, Аликс вернулась в шатер, Рейн и Джослин лениво играли и кости, не проявляя к ним особенного интереса.

— Аликс, — сказал Рейн, не удостоив ее взглядом, — ты занимался сегодня физическими упражнениями? Ты достаточно тощ, чтобы не бояться растрясти свои жалкие мышцы.

— физическими упражнениями? — выпалила она, однако сдержалась. — По причине, которая и теперь мне не совсем понятна, я очень волновался, выживете вы или умрете, и совсем не заботился, чтобы укрепить свое хилое тельце.

Рейн с удивлением и досадой взглянул на нее.

— Аликс, как ты можешь так со мной разговаривать? — тихо проговорил он. — Ты действительно жалеешь, что я выжил? Уходи, Джос. Все равно больше нет сил играть. Может, сейчас налью себе винца — ведь я достаточно уже силен, — прибавил он, с очень утомленным видом откидываясь на подушки.

Джос сдавленно закашлялся, перед тем как сунуть кости в карман, и, выпучив глаза от сдерживаемого смеха, вышел из шатра.

Аликс старалась держаться поодаль, но, увидев, как обессиленно Рейн упал на постель и как он бледен и беспомощен, смягчилась.