— Мы говорим не о лошадях, сигнор. — В глазах Анастазии плескалось холодное бешенство, и известному своей храбростью и жестокостью Нерюжу захотелось оказаться подальше от этой утонченной красавицы в белом. Честное слово, на поле боя куда уютнее... Граф отвел глаза, а его собеседница продолжала как бы про себя: — Этот урод мне не нравится. Начнем с того, что он вообще не должен был появиться на свет, но он родился и выжил. Астрологи обещали, что он умрет в младенчестве, и что же? Он вырос и прикончил в поединке Мулана, почитавшегося непобедимым. Возможно, тот недооценил своего противника, но дело было сделано. Александр Тагэре сначала стал героем, потом — полководцем, затем — протектором и, наконец, королем. Вы знаете, скольких усилий нам стоило вернуть корону Лумэнам, и что я слышу? Горбун исчезает без следа...

— Ваша Иносенсия!

— Вы мало знаете, Нерюж. — Предстоятельница покачала головой. — Раньше это казалось разумным, но сейчас я переменила свое решение. Белый командор не должен делать ошибок, а для этого ему нужно понимать, что происходит. Если вы хотите носить фибулу с Оленем, вам придется не только драться, но и думать.

2895 год от В.И.

19-й день месяца Собаки

АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО

Мариетта — неслыханное дело — присела в подобии реверанса, лукаво глядя на свою госпожу. И чего та так волнуется? С бароном все понятно, никуда не денется...

— Сигнора, к вам господин барон Фарни.

— Проси...

Служанка исчезла, и тут же свет заслонила внушительная фигура. Эгон Фарни был мужчиной солидным во всех отношениях. Не красавец, но с приятным мужественным лицом, русоволосый и сероглазый, он ничем не напоминал украшающий его сигну странный цветок. Ему бы скорей подошло изображение дуба или быка. Видно было, что барон взволнован, а парадный костюм и дорогое оружие красноречиво свидетельствовали как об окончании срока траура, так и о серьезности его намерений.

Клотильда, бледная и встревоженная, смотрела на ставшего столь нежеланным гостя. Пока дети спят, но что будет, если они проснутся и выйдут? И Мариетту нужно сплавить... Сколько же вокруг любопытных глаз, а ей всегда казалось, что она совершенно одна.

— Я рада вас видеть, сосед, — голос женщины звучал ровно и приветливо, — не желаете вина?

— Я... с удовольствием, — выпалил барон, схватившись за стакан, как за спасение, — хорошее вино. Очень хорошее.

— Я его купила прошлой осенью, это атэвский сорт, но выращен в Южной Чинте.

— Почти не отличишь, — заметил барон и, помолчав, добавил: — В этом году удивительно теплая осень.

— Да, — охотно подтвердила Клотильда, прикидывая, не разбудит ли баронский рык детей, хотя Шарло кажется разумным — возможно, догадается не показываться на глаза нежданному гостю и сестренку успокоит.

— Но скоро похолодает, — выдавил из себя Фарни, — в Мунте наверняка идут дожди...

— Думаю, что да, а в Тагэре скоро выпадет снег. Вы бывали на севере, барон?

— В Тагэре? Нет... — Великан вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и выпалил: — Сигнора! Я... Я прошу вас стать моей женой.

Вот оно. Сейчас она ему откажет, и все будет кончено. Но другого выхода у нее нет. Только теряя Фарни, Клотильда поняла, как он ей нужен, но Эгон всегда служил Лумэнам и считал Тагэре узурпаторами. Она не может рисковать...

— Барон, — голос женщины не дрогнул, — выраженные вами чувства чрезвычайно лестны для меня, но принять ваше предложение не могу, по причине, которая вас не касается.