|
. Аглая с недовольным лицом тронула свою лошадь дальше. Вскоре тропа раздвинулась, лошади пошли рядом, взмахивая головами. - Отчего ты молчишь? - скросил Карабанов. - Боже мой, - вздохнула женщина, - я никак не пойму: радоваться мне или огорчаться!.. 10 Там, где торговцы жарят кебабы на воткнутых в землю прутьях, там, где зеленеет в корзинах нежная весенняя спаржа, а местные жуиры щеголяют кипарисовыми хлыстиками, там, где купец, продавая иголку, произносит целую речь о необычайных ее достоинствах, там, где заезжий фигляр в чекмене казака лупцует нагайкой дураков, - там, в этом скопище папах и тюрбанов, уманцы подхватили гуляку странного вида и приволокли его в канцелярию. - Так что споймали! - доложили они Исмаил-хану Нахичеванскому. - "Боксою" грозился и вид казал, будто ни хрена порусски не понимает... - Ах, уж и не понимает! - возмутился светлейший подполковник. - Ну, так дайте ему десят нагаек - поймет как миленький!.. Пойманного разложили под окнами, и когда все было готово, Исмаил-хан, не вылезая из-за стола, прокричал до десяти раз. Но, как выяснилось, всыпали не тому, кому надо. Подполковник преследовал своим гневом повара-итальянца, нанятого им для похода в Тифлисе; итальянец действительно мало что понимал по-русски, но высекли за дурно приготовленный обед кого-то другого. - Извини, братец, - повинился перед ним хан. - Но ты бы только знал, до чего же мне надоело есть недожаренных цыплят, у которых даже не выпотрошены желудки... А ты, послушай, - кстати спросил он, - может, ты умеешь готовить? Оказалось, что высекли представителя гордого Альбиона, путешествующего для собирания трав и растений по горам и весям Курдистана с благословения своей королевы. - Жаль, что я тебе мало всыпал! - заметил Исмаил-хан с огорчением. - Да и королева у тебя какая-то странная: посылает собирать траву за тридевять земель, а напиши она мне письмо, и я подарил бы ей целую арбу хорошего сена!.. Эта история прошла бы незамеченной, если бы не вмешательство полковника Хвощинского - через верных лазутчиков, ванских контрабандистов-армян, он установил, что интерес к флоре Араратской долины завел высеченного "ботаника" впоследствии прямо в шатер курдского шейха Джелад-Эддина. Два могучих потока (один - явный - из России, другой - тайный - из Англии) сталкивались на горных тропах, на караванных путях безлюдных пустынь. И сейчас Хвощинского тревожило не столько то, что очередного "ботаника" (читай - военного агента) по воле Исмаил-хана высекли, а то, что после Игдыра он вдруг оказался при курдском шейхе... - Это далеко неспроста, как вы думаете? - говорил Хвощинский Штоквицу. - Англичане мутили водицу в Хиве, грызлись в Коканде из-за эмира, теперь будут баламутить курдов. А шейх Джелал-Эддин, да будет вам известно, и без того читает проповеди с обнаженной саблей в руке!.. Исмаил-хан удивлялся тоже, и удивлялся искренне: - Не понимаю: приехал за травами, дурак какой-то! А мне еще говорили, что все англичане - просвещенные мореплаватели... Да, видать, мало я ему всыпал! Полковник Хвощинский, очевидно, собирался задержать англичанина, как заподозренного в шпионаже... турка, и отправить его в Тифлис; тупая самоуверенность хана Нахичеванского приводила Никиту Семеновича в ярость, и он, пользуясь властью начальника гарнизона, подверг подполковника местной милиции строгому домашнему аресту. |
