|
Канарейки пели не уставая в своих клетках, украшенных голубыми бусами. На карнизах окон, среди искусственных цветов, были расставлены кофейники, коробки с мускусным мылом и груды серебряных чашечек, исписанных заветами из Корана о необходимости омовений тела и о тех сладчайших утехах, которые готовят мусульманину божественные гурии... - Барон, - вдруг заметил Карабанов. - что это у вас на ногах? Вроде браслетов? - Это следы от кандалов, в которых я сидел в чеченском плену, пока меня не выкупили. Бежать я не смог: цепь с моей шеи пропускали на ночь в отверстие в стене и мой хозяин привязывал ее к своей постели. Но со мной были еще два солдата-апшеронца. Они носили только ножные кандалы, и мою цепь чеченцы продевали между их ногами. И все-таки я устроил им побег. Вот подумайте, как это можно сделать, при условии, что кандалы мы не расклепывали, а я не пролезал вроде собачки меж ног этих апшеронцев!.. <Автop нарочно не раскрывает здесь секрета этой головоломки в надежде что кому-либо из читателей покажется любопытным самому разгадать способ освобождения от цепей. За справкою отсылаю в "Русскии архив" за 1869 год, где рассказывается о подобном случае побега из чеченскою плена двух русских солдат.> У выхода из бани сидел обрюзглый хозяин, еще издали протянув к офицерам круглое зеркальце. Но протянул не так, чтобы Карабанов мог на себя посмотреть, а плоско, на вытянутой руке, и барон Клюгенау бросил на зеркало две звякнувшие монеты. Когда они вышли на пыльную улицу, прапорщик любовно взял Карабанова за локоть. - Послушайте, Андрей Елисеевич, - сказал он, - мудрую восточную сказку... Однажды лисицу позвали в суд. Лисица сказала, что она хорошая лиса. "Кто может это доказать?" - спросили ее. Лисица сослалась на своих друзей. "Кто же твои друзья?" - спросили се. Лисица показала на свой пышный хвост... Не останьтесь с хвостом, Карабанов! - Вы это к чему? - нахмурился Андрей обидчиво. - К тому, чтобы вы, как бывший гвардеец, не брезговали нашим скромным армейским быдлом. Вы бежали из Петербурга в Игдыр, но из Игдыра бежать обратно в Петербург не придется. 11 Вечером сотников вела уже одна дорога: одна тягучая мгла, напоенная ароматами трав и туманов, окружала их, и стремя Ватнина дружески звякало невзначай о стремя поручика. - Назар Минаевич, - спросил Андрей, - от границы обратно побежим или как? Говорят, завтра уже войну объявят! - Про то неведомо мне, - скромно отозвался Ватнин. Через прореху облаков иногда вырывалась лунища, и тогда притаившийся турок, если он сидел у дороги, наверное видел, как пролетают во тьме косматые казацкие кони, как блестят расчехленные ружья, как стрелами вонзаются в ночь склоненные наотмашь пики. Две полусотни скакали на очередную рекогносцировку в араратские долины - посмотреть издалека на турецкие горы, рысью прогарцевать вдоль говорливой реки, подышать ветром ущелий - не горит ли где аул, послушать чуткую землю - не топочут ли , окаянные орды османов?.. Это была чудесная ночь, какие остаются в памяти на всю жизнь. Будет еще много ночей впереди, но уже никогда не вернуть очарования этой, вот именно этой - темной, тревожной, сегодняшней. Андрей полюбил в эту ночь самого себя, ощутил красоту человека в самом себе, и в трепете своей необстрелянной души было для него что-то новое, необыкновенно радостное... Потом он заметил, что казаки, заматерелые в рубках и ночных походах, решили не тратить времени даром и стали дремать в своих шатких седлах. |
