|
А на его место немедленно ставили другого, свежего, ликующего гражданина из специального резерва. И я все это видел своими собственными глазами! - клялся президентский советник. По словам Илларионова, в квартирах обычных северокорейских смертных строго запрещается иметь даже телевизор (Путину на заметку: этот способ еще более эффективен, чем ликвидация телеканалов). Есть только радио: причем не нормальный радиоприемник, а такой же, как был в Советском Союзе, с официозным каналом на кнопке. - А Интернет там установлен, как мне сказали, только у одного члена политбюро - по специальному разрешению главы Северной Кореи, - ужасался путинский помощник. Ленка Дикун подбавила красок: - А у нас в гостиничных номерах в прихожих были большие зеркала - я в это зеркало, например, каждый раз смотрелась, когда переодевалась. А потом оказалось, что в них вмонтированы камеры госбезопасности! Представляешь, как приятно мне было постфактум об этом узнать! - Андрей, ну и зачем же тогда ваш президент поехал с ними дружить? Что, на дружбу более приличных людей Путин уже не рассчитывает? - поинтересовалась я у Илларионова. Но кремлевский экономист, несмотря на свои красочные рассказы о садизме севорокорейской диктатуры, жестко стоял на своем: дружба с Северной Кореей нужна, потому что эту дружбу потом можно выгодно продать Западу. - А вы представляете себе, что будет, если в какой-то момент вы просто не рассчитаете дозу подачек северокорейскому режиму? И у них как раз хватит сил на то, чтобы дотянуться рукой до ядерного детонатора? - переспрашивала я Илларионова. К моей радости, Володя May горячо поддержал меня и тоже накинулся на нашего визави с упреками. Жаль только, что отстаивать собственные права на свободу слова внутри российской жизни у бедного May духа так и не хватило. *** К сожалению, синдром May мне пришлось вскоре наблюдать и у других ведущих российских правительственных экономистов-реформаторов. Например, Герман Греф, случайно встретив меня однажды в приемной Волошина, настолько обалдел от того, что я вхожа к главе кремлевской администрации, что немедленно кинулся извиняться: - Ой, Лена, вы уж простите меня, пожалуйста, за то, что во время предвыборной кампании я вас не пускал в штаб Путина! Понимаете, я же не сам это придумал... Мне запретили... - Кто это вам мог запретить?! - изумилась я. - Ну кремлевская пресс-служба отдала такое распоряжение - вычеркивать вашу фамилию изо всех списков на аккредитацию... Как и в случае с May, меня просто поразило это мироощущение подопытного кролика: - Герман, я не понимаю, как самостоятельные, умные люди вашего уровня могут опускаться до того, чтобы выполнять распоряжения каких-то сереньких чиновников по борьбе с прессой? - Ну поймите, Лена: я же даже не знал вас лично! Дело в том, что мне только недавно Чубайс рассказал, что вы - порядочная журналистка... - Ну а других журналистов, которых вы так и не узнали лично, вы по-прежнему так и продолжали бы вычеркивать из списков по указке из Кремля? - уточнила я. Тут Герман на всякий случай светски полюбопытствовал: - А что, вообще, сейчас действительно есть какие-то проблемы во взаимоотношениях журналистов с Кремлем? Посмеявшись над легкой неосведомленностью чиновника, я тем не менее добросовестно рассказала ему, во что превратился кремлевский пул, как обрабатывает прессу пресс-секретарь Путина и сам президент. |
