Грахам заметно нервничал.

– Вам лучше поторопиться. Он будет здесь через пять минут.

– Кто будет?

– Увидите сами.

Я набрал в раковину горячей воды и начал намыливать лицо.

– Какова была ваша функция, Грахам, в этой необычной операции? Как телохранитель вы абсолютно безнадежны, так что это предположение мы отбрасываем сразу.

– Вы лучше бы перестали думать обо мне и подумали о себе самом, – сказал он. – Вам придется многое объяснить.

– Верно, – заметил я и, положив кисточку, взял в руки бритву.

Скрести собственное лицо полоской острого металла всегда казалось мне занятием бессмысленным и немного мрачным; я чувствовал бы себя более счастливым, если бы принадлежал к поколению волосатиков – агент по контршпионажу на службе у Ее Величества Королевы Виктории имел бы в их среде идеальное прикрытие.

Должно быть, я нервничал больше, чем мне казалось, поскольку порезался до крови при первом проходе. Тут кто‑то небрежно постучался в дверь, и в комнату вошел Слейд. Он захлопнул за собой дверь, пнув ее ногой, и посмотрел на меня с кислой гримасой на своем скуластом лице. Его руки были глубоко засунуты в карманы плаща. Без всяких вступлений он коротко спросил:

– В чем дело, Стюарт?

Нельзя придумать ничего более изощренного для того, чтобы выбить человека из колеи, чем заставить его пуститься в запутанные объяснения с лицом, покрытым высыхающей пеной. Я снова повернулся к зеркалу и продолжал бриться – сохраняя молчание.

Слейд издал один из своих непередаваемых звуков – быстрый выброс воздуха через рот и ноздри. Он уселся на кровать, пружины которой жалобно заскрипели от его избыточного веса.

– Надеюсь, что для моего приезда имеются веские причины, – сказал он. – Мне не нравится, когда меня среди ночи выдергивают из кровати и перебрасывают самолетом на холодный север.

Продолжая бриться, я подумал, что то, что привело Слейда из Лондона в Акурейри, должно иметь большое значение. Сделав завершающее рискованное движение бритвой возле адамова яблока, я сказал:

– Так, значит, груз был более важным, чем ты мне говорил.

Я пустил холодную воду и смыл с лица остатки мыльной пены.

– ... этот проклятый груз, – сказал он.

– Сожалею, – извинился я. – Но я не расслышал. Вода попала в уши.

Было видно, что он сдерживает себя с трудом.

– Где груз? – спросил он с деланным спокойствием.

– Где он находится в данный момент, я не могу тебе сказать. – Я начал энергично вытирать свое лицо. – Вчера в полдень его отобрали у меня четыре неизвестные особи мужского пола, но ты наверное знаешь об этом от Грахама.

Он повысил голос:

– И ты позволил им его забрать – просто так!

– В тот момент я ничего не мог поделать, – заметил я невозмутимо. Я кивнул в сторону Грахама. – А в чем заключалась его роль в данной операции – если мне можно об этом узнать?

Слейд сложил руки на своем животе.

– Мы думали, что они будут следить за Грахамом – вот почему мы включили в дело тебя. Мы решили, что они попытаются блокировать Грахама и позволят тебе спокойно добежать до голевой линии.

Я не поверил этому объяснению. Если они – кто бы они ни были – следили за Грахамом, то он действовал весьма необычно, привлекая ко мне их внимание тем, что постоянно маячил у меня за спиной. Но я ничем не выразил своего недоверия, так как Слейд всегда был скользким типом и мне хотелось иметь что‑нибудь про запас.

Вместо этого я сказала:

– Они не стали блокировать Грахама – они блокировали меня. Но возможно, они не знакомы с правилами регби; эта игра не особенно распространена в Швеции.