— Еще четыре дня, и я избавлюсь от вас на­всегда, — вздыхает Соня.

— А что будет через четыре дня? — спрашива­ет Риса.

— Мороженщик приедет, — отвечает Соня.

Не говоря больше ни слова, старушка с про­ворством, которого Коннор никак не ожидал, взбирается вверх по лестнице и захлопывает крышку люка.

— Детка, мадам Дракониха ни под каким ви­дом не хочет говорить, что будет дальше, — го­ворит долговязый светловолосый парень с лег­кой ухмылкой, по всей видимости никогда не покидающей его лицо. Его покрасневшие глаза говорят о том, что он провел немало бессон­ных ночей, но прическа по-прежнему безуко­ризненна. Одет парень в какие-то обноски, но по едва заметным признакам можно, заключить, что он из богатой семьи.

— Нас отправят в заготовительный лагерь — вот что будет дальше — и там разрежут на кус­ки, — отвечает девушка. Она азиатка и выгля­дит почти так же круто, как и парень с вытату­ированной на руке акулой. Волосы ее выкраше­ны в темно-розовый цвет, а на шее красуется кожаный ошейник с острыми, как наконечни­ки стрел, клепками.

Парень с татуировкой неодобрительно смо­трит на нее.

— Как же ты достала со своими идиотскими шутками насчет конца света и всего такого.

Коннор замечает, что у парня на щеке красным огнем горят четыре длинные параллель­ные царапины, сделанные определенно женскими ногтями; а у девушки-азиатки, в свою очередь, имеется синяк.

— Это не конец света, — огрызается девуш­ка, — это просто конец нас.

— Ты прекрасна в своем нигилизме, — замеча­ет долговязый.

— Заткнись, а? Ты говоришь это только пото­му, что тебе нравится слово нигилизм и ты по­нятия не имеешь, что это такое.

Риса многозначительно смотрит на Конно­ра, и он понимает, что она хочет сказать: «Не­ужели придется провести четыре дня в компа­нии этих отморозков?» Тем не менее она первая протягивает руку для пожатия и представляется. Коннор, хоть и без особого рвения, присоединя­ется к ней.

Выясняется, что у каждого члена велико­лепной тройки, как, впрочем, и у каждого под­ростка, счастливо избежавшего заготовитель­ного лагеря, имеется своя печальная история, дослушать которую можно, лишь вооружив­шись пачкой самых толстых бумажных платков фирмы «Клинекс».

Ухмыляющегося долговязого парня зовут Хайденом. Как правильно предположил Кон­нор, он из до безобразия богатой семьи. Роди­тели развелись и стали делить имущество, к ко­торому, видимо, причислили и его. Между ни­ми произошла эпическая битва, и спустя два с половиной года после развода судебная тяжба все еще продолжается. Единственным итогом затянувшейся войны стало соглашение о том, что каждый из родителей предпочел бы видеть сына в заготовительном лагере, нежели посту­питься правом быть его опекуном.

— Если бы энергию, затраченную родителя­ми, удалось преобразовать в электричество, его бы хватило, чтобы несколько лет обслужи­вать небольшой городок, — прокомментировал Хайден.

— Девушку зовут Маи. Ее родители очень хо­тели мальчика. В конце концов сын у них все-таки родился, но после появления на свет че­тырех дочерей. Маи была четвертой.

— В том, что меня решили отдать на разбор­ку, — заметила Маи, — нет ничего нового. В Ки­тае во времена, когда правительство запреща­ло семьям иметь больше одного ребенка, дево­чек убивали не задумываясь.

Имя здоровяка с татуировкой — Роланд. Он мечтал стать военным, но родился со слишком высоким уровнем тестостерона, или стероидов, или того и другого сразу, став слишком опасным человеком даже для армии.