|
- Сейчас будут готовы и колбаски. Женщина продолжала: - Меня зовут Жюли, это мое настоящее имя. А танцевала я под именем Дейзи. Посетители приходили к аперитиву - это самые приятные минуты: тогда там еще нет девиц. Мы были как друзья. Хотите верьте, хотите нет, но большинство из них относились ко мне почтительно. Они приходили туда, чтобы сменить обстановку после работы, отдохнуть от семьи, понимаете? Был там один толстячок вроде вас, самый шикарный из всех, так он, представляете, бегал за мной чуть ли не три месяца. Я знала, чего он хотел, но не торопилась. Он приезжал из Рубе, был человек известный, богатый. До ужаса боялся, что его увидят возле кабаре, и всегда отправлял вперед рассыльного удостовериться, нет ли кого на улице. Он не хотел, чтобы я танцевала. Он снял мне хорошенькую квартирку на тихой улочке с новыми домами. Все так бы и продолжалось, не встреть я Жана. Когда он появлялся, то всегда приносил съестное - самое лучшее, что находил: лангустов раз в десять больше, чем здешние, ананасы, первую клубнику в маленьких, проложенных пенопластом коробочках, шампанское, и мы устраивали праздничный обед. И вдруг совсем другим тоном она спросила: - О чем бишь я рассказывала? Он не понял. Она кивнула на соседний столик, наклонилась и прошептала: - Говоря с парнем о рыбе, она заметила, что никогда не позволила бы себе продавать ее по такой цене. Я была права: она торговка рыбой! Что же до молодых людей, то, видимо, до сегодняшнего вечера они жили как кошка с собакой. - О чем я говорила?.. Ах да, что вы должны знать: я ничем не обязана Жану. Напротив! Время от времени я заходила в "Красный шар". Как посетительница. У меня там остались хорошие друзья. Но я вела себя строго, можете мне поверить. Тогда-то я и встретила Жана. Он служил в скобяной лавке, но сначала фанфаронил - он, мол, из высших кругов. Все, что зарабатывал, уходило на одежду и выпивку. Да и красивым его не назовешь. На свою беду, я попалась. Не пойму, как влюбилась. Сначала он говорил, что покончит с собой, если я отвергну его предложение, устраивал мне сцены по любому поводу. Он был такой ревнивый, что я не решалась выходить из дома. Он ревновал даже к моему другу, и жизнь стала просто невыносимой. "Вот и хорошо! Мы уедем, и ты будешь принадлежать только мне", твердил он. Но я-то знала, что он зарабатывает всего две тысячи франков в месяц и часть должен отдавать матери. Так вот, он добился чего хотел. Однажды вечером пришел весь бледный. Я была со своим приятелем. Он вызвал меня через привратницу, которая жила на первом этаже. "Мадмуазель Жюли, не могли бы вы спуститься на минутку? " По его виду привратница тоже сообразила, что дело серьезное. Он стоял в коридоре. Как сейчас вижу: торчит у вешалки, в свете цветного фонаря. "Он у тебя?" - процедил Жан сквозь зубы. "Что с тобой? Ты в своем уме? " "Сейчас же спускайся. Мы уезжаем". "Уезжаем?" "Возьми что можешь. Поезд в двенадцать десять". И совсем тихо - от него пахло спиртным: "Я взял кассу". Вот как все произошло. Что оставалось делать? Я сказала ему, чтобы ждал меня на улице, а сама снова поднялась наверх. |
