Потрясенные кошки молчанием встретили его открытие.

На следующий день Мати и Домино вместе отправились в парк, а Воробей крепко спал, приходя в себя после отравления. Возможно, они в последний раз могли погулять среди астр, в последний раз поваляться под лучами солнца в уже вянущей траве.

Черно-белый котик попытался поймать пчелу.

— Слушай, то дурное предчувствие, что у тебя было… — заговорил Домино, не глядя в глаза Мати. — Как ты думаешь, что может… может случиться с нами? Ну, я хочу сказать, если мы останемся здесь?

— Поосторожнее, эта штука может тебя укусить, — предупредил его темно-рыжий друг.

— Эта штука? Да это же просто муха!

Мати нахмурился:

— Она может кусаться.

— В самом деле? Откуда ты знаешь?

Белой лапой Домино прижал пчелу к земле.

— Думаю, тебе лучше ее отпустить.

— Не выйдет! — фыркнул Домино. — Знаешь, как трудно ловить мух? А если я ее съем? — хихикнул он, прижимая пчелу крепче.

Мати моргнул. И в то же самое мгновение ему представилось: Домино взвизгивает от боли; крохотное жало вонзается в подушечку его лапы, выбрасывая яд, а Мати только и может, что беспомощно смотреть…

— Я же тебя предупреждал! — сердито проворчал Мати.

Теперь ему виделось, как Домино бежит через парк, отчаянно всхлипывая, а его лапа распухает…

— Отпусти ее! — неожиданно рявкнул он.

Домино подпрыгнул и отскочил назад. Пчела вырвалась на свободу и сделала круг над их головами, прежде чем улететь прочь.

— Да что с тобой? — резко спросил Домино. — Теперь она улетела! Это же просто злая муха!

Уши Мати дернулись.

— Я подумал… она может укусить.

— Но кричать-то зачем? Я уже обжигался крапивой. Велико ли дело! Я не младенец, видишь ли.

Домино в недоумении уставился на Мати, задрав хвост.

— Извини… — буркнул Мати.

Черно-белый смягчился:

— Может, на тебя так история с Воробьем подействовала? Но он поправится, Пангур так сказал.

Мати очень хотелось рассказать другу о том, что он видел во Фьянее. Хотелось объяснить, что пчела могла причинить серьезную боль… а может быть, даже убить. Но это прозвучало бы просто глупо. В конце концов, это ведь действительно было что-то вроде мухи, разве не так?

— Эй, развеселись, приятель! — с насмешкой во взгляде сказал Домино. — Пойдем поищем каких-нибудь личинок.

В ту ночь все кошачье сообщество собралось у старой вишни под полной луной. Грустные зеленые глаза смотрели с их серьезных мордочек.

— Амма, я не хочу уходить! — ныл белый с рыжим котенок по имени Скаллион.

Его сестренка Пипс, рыжая полосатая с белым нагрудничком, кивала, соглашаясь с ним.

— Я знаю, детки, — ответила Притин, их мать, вылизывая макушку Скаллиона.

Она была белой с рыжим, как и Пипс, хотя белых пятен у нее было меньше, чем у дочери.

— Никто из нас не хочет, но здесь теперь небезопасно.

— Это из-за того, что случилось с мистером Воробьем?

— В каком-то смысле да. А в другом — мы просто не понимаем.

Пангур медленно прошел по булыжникам к ожидавшим его кошкам.

— Но я здесь родилась! — хныкала Пипс.

— Мы все родились здесь, детка, — мурлыкнула Притин.

— А Пангур — нет, он пришел к шлюзу издалека, он сам так говорил, — возразил Финк, усевшийся позади них.