— Нест еще в кровати? — спросил он, спустя минуту.

Эвелин встала, чтобы плеснуть себе еще жидкости. Боб наблюдал, сколько водки приходится на долю сока. Слишком много.

— Почему бы тебе не разбавлять ее посильнее, Эвелин? Еще ведь и девяти утра нет!

Она сурово взглянула на него, лицо ее напряглось, уголки рта опустились.

— Ты-то вчера не особенно спешил домой после того, как вы с дружками травили военные байки. Вы, небось, не чаи там распивали и не в шашки играли, а? — Она сделала большой глоток напитка, уселась в кресло и взяла в руки журнал. — Оставь меня в покое, Роберт. И Нест — тоже.

Старина Боб медленно кивнул и снова выглянул в окно. Они жили в этом доме почти все время, с тех пор как поженились. Это было большое, приземистое ранчо посреди двух акров заросшей лесом земли, примыкавшей к парку. Он сам руководил строительством в конце пятидесятых. Землю Боб купил по двести долларов за акр. В настоящее время ее стоимость возросла в сотни раз, это не считая дома. Кейтлин выросла под этой крышей, а теперь растет Нест. Все, что имело смысл в его жизни, случилось именно здесь.

Его глаза перебегали со старых кухонных шкафчиков на обувную полку и через холл — к выходу, обшитому панелями. Когда-то он был здесь счастлив.

Боб постоял, усталый, сникший, все еще ощущая страх. Эвелин лишала его сил, он чувствовал себя слабаком перед силой ее разума — так было в течение всей его жизни, он не мог изменить хода вещей. Их всегда это разделяло, теперь же становилось только хуже. Что с ними происходит? Только Нест сейчас и связывает их. Когда она уйдет — а это случится через несколько лет — что останется?

Он пригладил рукой густые белые волосы, зачесав их назад.

— Поеду в даунтаун, посмотрю, что там с забастовкой. Вернусь через несколько часов.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Ленч будет на столе в полдень, если захочешь.

Он задержал на ней взгляд, потом вышел, и летний зной охватил его.

Прошел еще час, прежде чем Нест появилась в кухне. Она потянулась и зевнула. Налила себе апельсинового соку. Бабушка все еще сидела за столом, курила, пила и читала журнал. Она взглянула на Нест и подарила ей слабую улыбку.

— Утро доброе, Нест.

— Доброе, Ба, — откликнулась девочка. Она взяла хлеб и вложила несколько кусочков в тостер. Размышляя о Беннетт Скотт, она стояла у стойки и массировала плечи под ночной рубашкой, чтобы расслабить усталые мышцы. — Дедушка здесь?

Бабушка положила журнал.

— Он ушел. Но хотел побеседовать с тобой. Говорит, ты прошлой ночью была в парке.

Нест еще раз прошлась по плечам, потом прислонилась к стойке, рассматривая тостер.

— Да, он прав. Я была там.

— Что случилось?

— То же, что и обычно. На этот раз пожиратели схватили Беннетт Скотт. — Она рассказала бабушке, что произошло. — Я проводила ее до входной двери и сдала Джареду. Ты бы видела его лицо. Он был так напуган! Везде искал ее. Уже собрался звонить в полицию. Его мамы все еще не было дома. Она совсем пропащая, Ба. Нельзя ли что-нибудь сделать с ней? Разве справедливо, когда она нагружает Джареда своими обязанностями? Знаешь, он ведь даже еду готовит для детей — почти всегда! И должен сидеть с ними после школы. На нем все держится!

Бабушка глубоко затянулась сигаретой. Ее окутало облако дыма.

— Я поговорю с Милдред Уокер. Она связана с людьми из социальной службы. Может быть, кто-нибудь из них займется Инид. Эта женщина всегда теряет мозги, стоит мужчине появиться на горизонте. Мать из нее никакая, но дети привязаны к ней.