Возражений никто не имел.

Курт Валландер прошел в другую часть здания, где располагалась прокуратура, и доложил Перу Окесону о допросе. Каждый раз, бывая у Окесона, комиссар ужасался немыслимому беспорядку, царящему в кабинете. Столы и стулья завалены кучами бумаг, мусорная корзина переполнена. Но работать с Пером Окесоном было одно удовольствие. Толковый прокурор, вдобавок и в халатном отношении к важным документам его не упрекнешь.

– Арестовать его мы не можем, – сказал Окесон, когда Валландер закончил свой доклад. – Я полагаю, вы сумеете быстро проверить его алиби?

– Да. Честно говоря, думаю, это не он.

– Другие зацепки есть? – поинтересовался Окесон.

– Очень слабые. Вдруг он кого‑нибудь нанял, чтобы убить ее. Прежде чем продолжить дознание, мы все тщательно проверим. Но иных зацепок по конкретным людям у нас нет. Будем пока работать в широком спектре. Если что, я сообщу.

Пер Окесон кивнул и, прищурясь, посмотрел на Валландера:

– Как у тебя со сном? По‑моему, паршиво. Глянь на себя в зеркало! Смотреть страшно!

– У меня и самочувствие соответствующее. – Валландер встал.

Вернувшись в свое крыло, он снова вошел в комнату для допросов.

– Мы отвезем вас в Ломму, – сказал он. – Но наверняка придется вас еще побеспокоить.

– Я свободен? – спросил Стиг Густафсон.

– А вы и были свободны. Давать показания вовсе не значит быть арестованным.

– Я ее не убивал, – сказал Стиг Густафсон. – Не понимаю, как вы могли подумать такое.

– Вот как? Но ведь вы неоднократно ее преследовали.

На лице Стига Густафсона мелькнула тень тревоги.

Что ж, пусть знает, что нам это известно, подумал Валландер.

Он проводил Стига Густафсона в дежурную часть и распорядился отвезти его домой, в Ломму.

Больше мы не увидимся, думал он. Можно его вычеркнуть.

После обеда они вновь собрались на совещание. В перерыве Валландер успел съездить домой и перекусить.

– Куда подевались обыкновенные воры? – вздохнул Мартинссон, когда все расселись по местам. – Ведь эта история смахивает на чистой воды грабеж. Все, чем мы располагаем, – это мертвая женщина, прихожанка независимой церкви, брошенная в колодец. И отрубленный черный палец.

– Я с тобой согласен, – сказал Валландер. – И как бы нам ни хотелось, мы не можем отмахнуться от этого пальца.

– Ниточек много, а толку от них чуть, – с досадой сказал Сведберг, почесывая лысину. – Надо суммировать все, что у нас есть. Прямо сейчас. Иначе мы никогда не сдвинемся с мертвой точки.

Валландер угадывал в словах Сведберга подспудную критику своей манеры вести дознание. Но даже и сейчас ему казалось, что это несправедливо. Всегда есть опасность слишком поспешно сосредоточиться на какой‑то одной зацепке. Пожалуй, Сведберг все‑таки просто дал выход своему замешательству.

– Ты прав, – сказал Валландер. – Итак, давайте посмотрим, что у нас есть. Луиза Окерблум убита. Где и кем, мы в точности не знаем. Но знаем приблизительно когда. Неподалеку от того места, где был впоследствии найден ее труп, взрывается якобы пустующий дом. На пожарище Нюберг обнаруживает детали мощной радиостанции и обгорелую рукоять пистолета. Такие пистолеты выпускают по лицензии в ЮАР. Там же во дворе мы находим отрубленный черный палец. Далее, кто‑то пытался спрятать в пруду автомобиль Луизы Окерблум. По счастливой случайности мы скоро его обнаружили. То же и с ее трупом. Далее, нам известно, что она убита выстрелом в упор и что все это похоже на расправу. Перед совещанием я позвонил в больницу.