|
Карманьола подозрительно взглянул на него. – Почему бы вам самому не отправить такое письмо? Белларион пожал плечами и беспомощно развел руками. – Принцесса мне не доверяет и поэтому может неверно истолковать мою просьбу. – Что вы затеваете? – спросил Карманьола, не отрывая от него пристального взора. – Я вижу, вы тоже сомневаетесь в моей искренности. – Как всегда, синьор. – В ваших устах это звучит как комплимент. – Не понимаю, почему вы так считаете. – Потому что косвенным образом вы констатируете постоянство моих устремлений. Вы прямолинейны, Карманьола, и за это вас можно уважать. Я действую окольными путями, но, если вы поймете, почему я вынужден так поступать, вполне вероятно, что вы тоже проникнетесь уважением к моим методам. Вы спрашиваете, что я затеваю, и я отвечу вам. Я давно веду игру, в которой пришла пора сделать последний ход. Союз между Фачино и Теодоро тоже был одним из ходов в этой игре, равно как и получение в заложники Джанджакомо, оккупация маркизом Теодоро Верчелли и возведение его на генуэзский престол. Моей единственной целью, однако, являлось раздразнить Теодоро и кинуть ему такую кость, чтобы, схватив ее, он начал представлять собой очевидную угрозу для герцогства и чтобы все, включая самого герцога, смогли наконец то осознать необходимость обуздать его. Глаза Карманьолы расширились от изумления. – Клянусь святым Амброджо, вы глубоко копаете! – Я совершенно откровенен с вами, – улыбнулся Белларион, – и говорю все это сейчас для того, чтобы победить ваше недоверие и заручиться вашей поддержкой. – Вы хотите сделать меня пешкой в своей игре? – Разве Франческо Бузоне Карманьола может быть чьей то пешкой? – О Боже, конечно, нет! Я рад, что вы наконец поняли это. – Неужели я стал бы разговаривать с вами, если бы у меня были сомнения на этот счет? – сказал Белларион, пытаясь убедить своего собеседника в том, в чем сам совершенно не был уверен. – Скажите мне, какую цель вы ставите перед собой? Белларион вздохнул. – Скорее всего, мне просто нравится то, чем я занимаюсь. Фачино как то раз назвал меня прирожденным стратегом, и я остаюсь им не только на поле битвы, но, в более широком смысле, и в жизни. Вряд ли что то иное движет мною, – с оттенком задумчивости закончил он и неожиданно добавил: – Так вы отправите письмо? Теперь настала очередь Карманьолы задуматься. Он тоже отнюдь не был лишен амбиций, и сейчас он ясно увидел, как можно было бы использовать этого изобретательного капитана для достижения своих целей. – Я сам отправлюсь в Меленьяно, – заявил он. Он так и сделал, и встреча с ним несколько подняла удрученное настроение принцессы Валерии, уже почти отчаявшейся когда либо увидеть осуществление своих надежд. Со свойственной ему прямотой – единственной достойной уважения чертой, которую сумел подметить в нем Белларион, – он перешел сразу к делу, и принцессе Валерии было невдомек, что на этот раз только его манеры можно было назвать прямолинейными. – Синьора, я пришел для того, чтобы предложить вам принять участие в восстановлении прав на престол вашего брата. Подайте петицию герцогу, и он непременно согласится прогнать этого негодяя Теодоро с узурпированного им трона, о чем я уже давно прошу его. У нее перехватило дыхание. – Вы просили об этом герцога? Вы, синьор? Подождите, я немедленно пошлю за своим братом, чтобы и он мог поблагодарить вас, пусть он знает, что в этом мире у него есть хотя бы один верный друг. |
