– Довольно странное время для визита. Почему так?

Акико помолчала. Затем решительно подняла на собеседника увлажнившиеся от слез глаза.

– Расскажу откровенно. Я живу в Асия с мужчиной. Это китаец, из Тайваня. Он безумно ревнив, и когда я уезжаю в Токио, всегда организовывает за мной слежку. Ускользнуть от соглядатая мне удалось только к вечеру.

Так она на содержании этого китайца, сообразил Тодороку, теперь совсем другими глазами оценив ее наряд.

– Что же, расскажите подробно про тот вечер. Насколько нам известно, вы приехали автобусом?

– Да, выезжая из Осаки я выяснила, что есть автобусная остановка «Квартал Хинодэ», и решила, что так будет проще найти адрес, чем на такси.

– В автобусе вы спрашивали про Нэдзу у человека по имени Судо Тацуо?

– Так это был он… – Акико с остановившимся взглядом судорожно глотнула воздуха. – Нет, как его зовут, я не знала. Хорошо сложенный мужчина лет тридцати.

– Что было дальше?

– Имя Нэдзу было ему знакомо, но точно он припомнить не мог. Когда мы вышли из автобуса, на входе в квартал он обратился к молодому высокому парню. Тот юноша знал Нэдзу и проводил меня.

– Вы пришли к мужу примерно в десять минут одиннадцатого?

– Да. Я взглянула на часы, когда выходила из автобуса. Было пять минут.

– А потом?

– Увидев меня, Нэдзу очень удивился, а мне стоило лишь взглянуть на него, чтоб ощутить безграничное отчаяние.

– Что вы хотите этим сказать?

– У меня уже был горький опыт, и я с первого взгляда поняла, что он продолжает принимать наркотики. Таким людям ни до чего нет дела. А я… Меня никак не устраивает мое нынешнее положение, я так надеялась, что можно будет все начать сначала, жить мирно и спокойно своей семьей, пусть даже в бедности. Вот почему столь велико было мое отчаяние.

– Ясно. До которого часа вы у него находились?

Тодороку ненавидел себя за эти сухие вопросы. Но он полицейский, и для него в первую очередь важно убедиться в алиби Нэдзу.

– Выставить меня сразу он не мог. Боялся, наверное, что я подниму крик, и Юкико узнает, что мы от нее скрываем. Провел меня в большую комнату. Юкико была в соседней. По‑моему, она не спала, но он так и не дал нам встретиться. Я пробыла там минут пятнадцать‑двадцать, а потом Нэдзу принялся меня выпроваживать, и мы с ним ушли.

– Значит, это было примерно в половине одиннадцатого?

– Я не следила за временем, но примерно так.

– Рассказывайте дальше.

– Нэдзу хотел отправить меня автобусом, но мне нужно было многое у него разузнать, и я предложила пройтись до станции. Мы пошли через Хинодэ наискосок, чтобы срезать путь. Потом…

– Прошу прощения, – остановил ее Тодороку. – Вы слышали об убийстве хозяйки ателье «Одуванчик»?

– Разумеется.

– В тот вечер вы проходили мимо этого ателье. Вам ничего не бросилось в глаза?

– Абсолютно ничего. Я была так занята своими проблемами… Даже не помню, где мы с ним шли.

– Так. Продолжайте.

– Потом мы вышли напротив киностудии. А там – огромный луг… И я уговорила его, буквально силком затащила туда…

Ее нежное лицо пошло красными пятнами.

– Там есть такой склон, весь заросший травой…

Щеки ее покрылись румянцем, глаза затуманились.

– Мы уселись рядом, не глядя друг на друга. А за разговором обнялись и повалились на траву. Впрочем, нет, – она поспешно поправилась, – я не так сказала, вы ведь неправильно поймете. Не «мы повалились» – это я, я сама повалила его! Я… – и после небольшой паузы продолжила.