Эбби в очередной раз оседлала Лизу, тяжело дыша:

– Сдаешься?

– Ни за что!

– От тебя одни неприятности да головная боль, – сказала Эбби. – Я тут, понимаешь, стараюсь, а мне в ответ тычут в лицо оружием.

– Не преувеличивай – не в лицо.

– Ну почти в лицо.

Они несколько секунд помолчали.

– Извини.

– Ты все время извиняешься, но ничего не меняется, да?

– Это риторический вопрос? Если да, то можно мне подняться? Ты меня раздавила.

– Нет.

– Ладно. – Лиза помолчала немного, потом сказала: – Как же я рада тебя видеть!

Эбби ничего не ответила. Она чувствовала, как под ней тяжело дышит сестра. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. У нее кружилась голова. Лиза ей что‑то говорила, но она ее не слышала. Лицо было открытым и доверчивым, как всегда. Будто ее совершенно не волнует, что Эбби раза в два ее тяжелее и восседает сверху. Так было всегда. Бесстрашная девочка, которая держит себя в руках, владеет ситуацией и не чувствует никакого раскаяния. Она лежала в снегу, ожидая, когда Эбби придет наконец в себя. Потом они посмеются над тем, что произошло, и оставят все в прошлом.

– Но только не в этот раз, – сказала Эбби вслух.

– Нет, – согласилась с ней Лиза. – Слишком далеко все зашло.

Эбби растерянно заморгала.

– Ты читаешь мои мысли?

– Эбби, опомнись! Не забывай, что я знаю тебя с самого своего рождения. Мое первое детское воспоминание связано с тобой – как ты потихоньку подсматриваешь за мной, когда я лежу в коляске. Следующая картинка – ты пытаешься накормить меня шпинатом…

– Ты терпеть его не можешь.

– Да, никогда не любила. Поэтому я набирала полный рот, потом бежала к унитазу и все выплевывала.

– А отец страшно сердился, – включилась в воспоминания Эбби.

– На тебя – никогда, – вздохнула Лиза. – Все всегда злились только на меня.

Эбби вдруг представила себя на месте Лизы. В четыре года, в шесть, в десять – отец всегда орал на Лизу, при этом лицо его страшно краснело, на шее и вокруг носа вздувались вены. И все время говорил, чтобы она шла в свою комнату. На Эбби он никогда не повышал голос. Только на Лизу.

– Господи, – выдохнула Эбби.

– Да уж, – Лиза улыбалась. – Он так и не понял, что я – это я. Что я от него отличаюсь.

– И от меня тоже.

– От тебя не намного.

Эбби не верила собственным ушам.

– Знаешь, ведь мы с тобой две упрямые ослицы, тебе не кажется? Каждая всегда была убеждена в собственной правоте. Как я могла подумать, будто ты, зная, что Кэл женат, крутишь с ним роман! Я ведь всегда знала о твоих твердых моральных принципах. И что на меня нашло?

– Это извинение?

– Не успела ты уйти, как я поняла, что перегнула палку. Я поддалась первому порыву и наговорила много лишнего – того, чего говорить не хотела… но ты сбежала в Англию. Я ничего не успела тебе объяснить. Господи, какой же ты, Эбби, бываешь занудой!

– Ты тоже. Ты никогда не слушаешь.

– Да, знаю, грешна. Но ты не имела права вот так все бросить и уехать.