– Я не могла перенести этого предательства. Я так сильно его любила.

– Я это поняла.

Роскоу ткнулся носом в Лизино плечо и заскулил.

– Спокойно, дружок, все в порядке, – подбодрила его Лиза, потом вскинула глаза на Эбби. – Могу я теперь встать, а то ведь совсем задницу отморожу?

Эбби подала сестре руку и помогла подняться.

– Я и забыла… – в Лизином голосе звучало удивление.

– Забыла что?

– Какая ты сильная. – Лиза начала стряхивать снег с одежды. – Я всегда тебе завидовала и терпеть не могла свой маленький рост. Я, знаешь, часто в детстве мечтала, что стала такой, как ты, – высокой, уверенной в себе и спокойной, что мне не нужно постоянно пытаться быть в центре внимания… – она не договорила и отвела взгляд. Эбби увидела, что в ее глазах заблестели слезы.

– Господи, как же я хотела быть тобой!

У Эбби перехватило дыхание, а в горле образовался жесткий комок. Она аккуратно подняла пистолет, разрядила его и повесила на локоть, как это делал Мэлоун.

– Я тебя ненавидела, – сказала Лиза хрипло.

– Я тоже тебя ненавидела.

Лиза обернулась и посмотрела на нее снизу вверх. В глазах стояли слезы, она печально улыбалась.

– Да, значит, в чем‑то мы все‑таки похожи.

35

Сторожка, в которой отсиживалась Лиза, если бы не окна, была бы почти точной копией той, в которой похитители держали Эбби. В одном углу стоял топчан, в другом находилось что‑то наподобие кухоньки, посредине печь. Правда, туалетом служило не ведро в углу, а небольшое деревянное строение позади сторожки, поэтому внутри не было жуткого запаха человеческих испражнений – только тянуло дымом. Вдоль стен, слава богу, не громоздились ряды консервов – это спасало от неприятных воспоминаний.

Желтый свет керосиновых ламп падал на кресло, заваленное одеждой, рядом стояли две грубо сколоченные табуретки, на окнах висели выцветшие занавески, в стену вбиты толстые крючки, а столом служил круглый пень от огромного дерева. Его поверхность отшлифовывали годами люди, находившие здесь убежище, поэтому сейчас она блестела, будто по ней разлили растительное масло. На топчане лежало пуховое одеяло и четыре подушки.

– Прямо‑таки номер люкс, – восхитилась Эбби.

– Сразу видно специалиста, – отозвалась Лиза с насмешкой в голосе.

Эбби застыла, оскорбленная обычным Лизиным ехидством.

– Черт, – Лиза сконфуженно закрыла лицо ладонями. – Прости. Знаешь, я думала, что когда мы снова встретимся, мы затискаем друг друга до смерти и будем говорить что‑то вроде: простим друг друга, все позади, теперь все будет иначе и так далее. Но все оказалось не так‑то просто, да?

– Да.

– Ладно, проехали. – Лиза подбросила дрова в печь. – Знаешь, что действительно меня поражает?

Эбби посмотрела на маленькую жилистую фигурку своей несгибаемой сестры и вдруг почувствовала невероятную слабость во всем теле.

– Что?

– Твой пес.

Удивленная этим замечанием, Эбби потрепала Моука по загривку.

– Но это не мой пес, а твой.

– Почему же за последние полчаса он от тебя и на шаг не отошел?

Надо же, а Эбби и не заметила его присутствия – наверное, потому, решила она, что уже привыкла к нему.

– Я ведь его кормлю.

– Я тоже его кормила.

– Он любит спагетти. – Эбби зевнула; Моук, глянув на нее снизу вверх, тоже широко и с чувством начал открывать рот.

– Вот это да, – рассмеялась Лиза.