Лиза глубоко затянулась:

– Только не рассказывай, что во время обострения маминой болезни у тебя никогда не возникало желания все бросить и бежать куда глаза глядят.

– Это совсем другое . Ведь я при этом никого не обманывала!

– Не говори глупости, Эбби. Ну, совершил парень ошибку, и что теперь – всю жизнь мстить?

– Я не могу его простить – он слишком далеко зашел, поэтому никогда…

– И с тех пор платит по счетам, – перебила ее Лиза. – Он места себе не находил, когда ты сбежала. И прекрасно понимал, что натворил глупостей, но разве ты стала бы слушать! Конечно нет, ты ведь у нас…

– Говоришь, места не находил! – Эбби нервно засмеялась. – Не рассказывай сказки!

– ЗАТКНИСЬ! – заорала Лиза так, что и Эбби, и собаки подпрыгнули на месте. – Какого черта ты все время перебиваешь? Я четыре года над этим думала и пыталась разобраться, в чем дело, почему все пошло наперекосяк, так что теперь я не позволю тебе снова нести всякую чушь!

Сердце Эбби бешено заколотилось в груди.

– Я тогда наговорила тебе много обидных слов, – Лиза бесстрашно смотрела на нее, не отводя глаз, – да и ты не отставала: мне от тебя крепко досталось. И Кэлу. Скажи, а ты никогда не задумывалась, что и ты можешь делать слишком поспешные выводы?

Сигарета в ее пальцах догорела до фильтра, но Лиза этого словно не замечала.

– Ты в одну секунду потеряла двух любивших тебя людей из‑за своего идиотского упрямства, из‑за того, что думала только о себе. Остальные тебя не заботили.

Эбби наконец сумела что‑то вставить:

– Кто бы говорил!

– Да, это говорю тебе я, – с удовлетворением в голосе сказала Лиза. – Ты когда‑нибудь задумывалась о том, чего ты терпеть не можешь во мне? Почему ты это так ненавидишь?

Она по‑прежнему смотрела ей прямо в глаза:

– Да потому, что ты точно такая же. И в себе ты это тоже ненавидишь. Я в себе терпеть не могу те же черты. – Лиза удовлетворенно закурила еще одну сигарету. – Знаешь, сколько я размышляла, чтобы наконец это понять!

– Мы разные, – упрямо повторила Эбби.

– Да, разные, – Лиза тяжело вздохнула. – Но ты не можешь отрицать очевидное.

Лиза молча докурила сигарету. Эбби мысленно возвращалась к ее словам, которые начали звучать в мозгу набатом: „Мне от тебя крепко досталось“.

– Прости, – услышала она звук собственного голоса. Это слово в ее устах прозвучало очень уж непривычно, она даже не сразу поняла, что сама его произнесла. Странное ощущение.

Лиза сделала движение рукой, будто заправляя за ухо выбившуюся прядку – жест, который остался у нее с детства, когда она носила длинные волосы. Эбби его прекрасно помнила.

– Я давным‑давно тебя простила, – пробормотала она. – Теперь тебе, сестренка, осталось простить себя за собственный идиотизм.

Эбби почувствовала комок в горле. Лиза раскинула руки:

– Давай обнимемся, сестра.

Они обнялись: Лиза – маленький хрупкий воробышек, но у этого хрупкого создания были крепкие объятия. Волосы пахли дымом. Эбби почувствовала, что глаза наполняются слезами. Она тоже крепко‑крепко обняла сестру.

– Итак, что мы делаем дальше? – спросила Эбби через некоторое время, высморкавшись и вытирая мокрые от слез глаза. Она ни разу не плакала с того самого дня, когда узнала, что сестра пропала, и теперь ей трудно было остановиться – будто прорвало плотину.

– Мы должны отвезти МЭГ в Патентное бюро.