— Счастливо отделался! — бешено пробормоталъ м. Буртонъ.

М. Стайль покачалъ головой.

— Я уступаю тебе дешево, — проговорилъ онъ медленно. — Если бъ только не одно маленькое обстоятельство, непременно самъ бы заполучилъ вдову.

— Какое такое маленькое обстоятельство? — спросилъ м. Буртонъ, когда поездъ уже тронулся.

— Жена моя! — отвечалъ м. Стайль, и широкая улыбка расплылась по его лицу. — Я женатъ! Ну, прощай, Джорджъ. Не забудь поклониться оть меня, когда зайдешь.

ПАССАЖИРЪ

Способъ, какимъ капитанъ „Безстрашнаго" пробирался по пристани, несомненно напоминалъ скорее пріемы охотника за оленями, чемъ мирнаго, прозаичнаго хозяина судна, возвращающагося на свой корабль. Онъ прокрался сначала вокругъ пирамиды пустыхъ ящиковъ, спрятался за пустую бочку, юркнулъ оттуда къ фонарному столбу и, наконецъ, изъ глубокихъ недръ парового подъемнаго крана, окинулъ украдкой мелодраматическимъ взглядомъ палубу своего судна.

Обыкновенный наблюдатель не нашелъ бы нигде ни малейшаго повода къ такимъ тревожнымъ предосторожностямъ. Палуба была, правда, несколько скользкая, но опасная разве только для неопытнаго новичка; люки были закрыты, и въ освещенной кухне можно было издали разглядеть повара, двигавшагося вокругъ своей плиты съ спокойной неторопливостью, обличавшей въ немъ сознаніе полной безопасности и ничемъ невозмущенную совесть.

Бросивъ последній робкій взглядъ назадъ шкиперъ спустился съ крана и легко ступилъ на палубу.

— Штъ! — сказалъ поваръ, спокойно выходя изъ кухни, — я все караулилъ, когда вы вернетесь.

— Чертовски хорошее у тебя понятіе о карауле, — съ раздраженіемъ проговорилъ шкиперъ. — Ну, что такое?

Поваръ ткнулъ пальцемъ по направленію къ каюте. — Онъ тамъ, внизу, — прошепталъ онъ хриплымъ шепотомъ. — Помощникъ сказалъ, чтобы вы подошли къ лестнице, когда вернетесь, и просвистали: „Good sow the king", и тогда онъ выйдетъ къ вамъ и вы решите, что надо делать.

— Просвистать! — проговорилъ шкиперъ, тщетно стараясь увлажнить языкомъ свои пересохшія губы. — Да я не могъ бы теперь свистнуть даже для спасенія своей жизни!

— Помощникъ не знаетъ, что делать, а это былъ бы вашъ снгналъ, — продолжалъ поваръ. — Онъ тамъ съ нимъ, внизу, поитъ его и забавляетъ.

— Ну такъ ступай ты и просвисти, — сказалъ шкиперъ.

Поваръ обтеръ ротъ задней стороной руки. — А какъ это будетъ? — спросилъ онъ тревожно. — Никогда не могу запомнить все эти напевы.

— Ахъ, ну такъ пошелъ и вели Билю просвистать, — съ нетерпеніемъ произнесъ шкиперъ.

Позванный потихоньку поваромъ, Биль вылезъ съ бака и, узнавъ, что отъ него требовалось, выпятилъ губы и издалъ такой резкій, пронзительный свистъ, что чуть не оглушилъ перепуганнаго шкипера. Свистъ этотъ произвелъ на помощника какъ бы волшебное действіе. Онъ взлетелъ стрелой по лестнице и закрылъ ротъ Билю не слишкомъ-то нежно, рукой, дрожавшей отъ волненія. Затемъ затворилъ дверь на лестницу, какъ можно тише и осторожнее, и заперъ ее на задвижку.

— Ну, теперь все благополучно, — сказалъ онъ запыхавшись шкиперу. — Онъ нашъ пленникъ! Онъ выпилъ четыре стакана водки, и, кажется, его клонитъ ко сну.

— Но кто же впустилъ его въ каюту? — сердито спросилъ шкиперъ. — Хорошъ порядокъ, что я не могу отлучиться съ корабля на часъ или на два безъ того, чтобы не найти при возвращеніи свою каюту занятой чортъ знаетъ кемъ!

— Онъ самъ себя впустилъ, — сказалъ поваръ, которому вдругъ пришло въ голову воспользоваться этимъ удобнымъ случаемъ, чтобы незаметно упомянуть о блюде, разбитомъ имъ накануне.