-  Посмотрите, какая боевая мощь! Да один этот рыцарь способен обратить в позорное бегство пять танковых корпусов и бесчисленные пехотные батальоны!

    Штирлиц вместе со Степаном Федоровичем оттаскивали его подальше от развернувшихся у времеатрона военных действий.

    -  Чего вы смотрите, свиньи?! - заверещал Гиммлер на автоматчиков, поняв, наконец, что я представляю для него лично большую опасность. - Вы что - не видите, что это диверсант? Отставить рукопашный бой! Огонь! Изрешетите железного гада!

    Раз! От блистательно проведенного апперкота Генрих уклонился и спрятался за времеатроном. Два! Подвернувшийся под мою руку автоматчик кувыркнулся через весь подвал, вышиб своим телом металлическую дверь. В образовавшееся отверстие мгновенно засосало Геббельса с Герингом, фюрера и обоих Штирлицев, Оставшиеся на ногах охранники - числом четыре - с честью преодолели жгучее желание немедленного отступления, вскинули автоматы и открыли огонь по мне.

    Лучше бы они этого не делали. Средневековые доспехи выдержали ураганный напор пуль, но эффект рикошета оказался таким… В общем, Гиммлера спасло только то, что он в этот момент, отвлекшись на продолжение процесса уничтожения времеатрона, рыча по-псиному, повалился на пол вместе с установкой. А мне осталось только констатировать сразу четыре случая невольного самоубийства.

    Честное слово, я был ошеломлен. Я же ничего такого не хотел! Я, в принципе, бес совсем незлобный, о моем парадоксальном человеколюбии в преисподней даже анекдоты ходят, а тут…

    Чтобы сказать невинно убиенным последнее «прости», я содрал с головы шлем, отцепил наплечники и умудрился отчекрыжить нагрудник. Расковать копыта я не успел - кто-то врезал мне под колени сзади, и я едва не опрокинулся навзничь. Обернувшись, я узрел предводителя дворянства.

    -  Вот тебе, проклятая загогулина! - орал Гиммлер, катаясь по полу в обнимку с времеатроном, работая кулаками и коленями с таким усердием, что от гениального изобретения во все стороны летели металлические и стеклянные брызги. Он даже, прерывая вопли, кусал резиновые проводки и клацал зубами по никелированным частям.

    -  Да остановись же ты! - чуть не заплакал я, пытаясь поймать сучащие в воздухе нижние конечности рейхсфюрера. - Киса! Варвар! Это уникальная конструкция! Неповторимый механизм! Ее невозможно починить - запчастей не напасешься! Где ты возьмешь электрический усилитель латунных компрессоров?! Или блок концентрированных модераторов?! Или пневмоакустический пространственный регулятор?!

    Гиммлер на секунду замер и повернул ко мне залитое потом, искаженное гневом лицо:

    -  Чертежи, по которым создавался времеатрон, абсолютно секретны! - прохрипел он. - Кто выдал военную тайну? А-а-а! Я понимаю! Я все понимаю! Это Штирлиц! Это Штирлиц! Ты и есть Штирлиц!

    -  Я? - удивился я.

    -  Ты! И ты! - Он ткнул пальцем в одного из очнувшихся у стеночки автоматчиков. - И ты! И ты! Не притворяйтесь застреленными наповал, вы тоже хитрые Штирлицы! - Гиммлер оскалил зубы и куснул изувеченную установку: - И ты тоже Штирлиц!

    Совсем спятил! Надо было мне догадаться и перед перемещением из тринадцатого века загримировать хорошенько Степана Федоровича. Я же знал, как к нему Гиммлер относится! Теперь вот времеатрон сломан! А еще неизвестно, останусь ли я сам в живых… Или мой клиент… Он как раз куда-то подевался.