Не знаю, как Степан Федорович, а я испытывал что-то вроде вялотекущего приступа дежавю. Коридоры рейхстага казались такими, буднично-спокойными, как и коридоры любого бюрократического учреждения. А ведь было время - я прекрасно это помню, - когда здесь скакали красные партизаны-дружинники, богатырь Микула крушил гитлеровцев и в хвост и в гриву, в окна, как к себе домой, входили чернокожие охотники за головами. И Степан Федорович словно зачарованный смотрел на массивную стальную дверь кабинета штандартенфюрера, вернее на выемку в форме пятерни на месте дверной ручки, и уже тянул в выемку собственную ладонь. Штирлиц, неопределенно хмыкнув, отстранил моего клиента и открыл дверь самостоятельно.

    -  Заходите, друзья, будьте как дома. Мы вошли.

    -  Располагайтесь, садитесь… Расположиться и присесть мы не успели. Где-то в глубине коридора раздался страшный грохот и зазубренной жестянкой продребезжал отчаянный вопль. Мы со Степаном Федоровичем с испугом переглянулись, а Штирлиц бросил взгляд на наручные часы и хихикнул:

    -  Точно по графику.

    С этими словами он выбежал из кабинета, а я подошел к незакрытой двери и выглянул.

    По коридору двое дюжих охранников тащили на носилках Йозефа Геббельса. Руки министра пропаганды бессильно болтались по обе стороны носилок, носки сапог траурно вытягивались к потолку. Геббельс не говорил ни слова, только мычал и довольно потешно, словно мультипликационный герой, вращал вытаращенными глазами. На макушке у него набухла здоровенная шишка, похожая на обрубленный рог. Следом за носилками семенил низкорослый фашист в форме капрала, нес в руках магазинную гирьку и обрывок красного шнура, озадаченно шлепал губами и повторял:

    -  Опять большевистские провокации! Просто ужас! Скоро от Третьего рейха ни одного человека не останется. Вернее, уже почти никого не осталось. Кошмар! Кошмар!

    -  Чего шумим? - спросил, шагнув навстречу носилкам, Штирлиц.

    -  Господин штандартенфюрер, диверсия! - козырнул капрал. - Над дверью в кабинет господина Геббельса кто-то укрепил вот это вот… орудие… - Он предъявил гирьку. - Господин Геббельс дверь открыл, а его прямо по голове и…

    -  Безобразие! - нахмурился Штирлиц. - Куда теперь его?

    -  Господина Геббельса? В лазарет.

    -  Сообщите мне номер палаты, я лично зайду проверить, как он себя чувствует.

    -  Слушаюсь!

    -  Не-ет… - страдальчески проскрипел Геббельс - Не на-адо… Пожалуйста… Я и без вашей помощи, штандартенфюрер, прекрасно помру.

    -  Скажи спасибо, что к шнурку Шпалу не привязал! - погрозил ему кулаком Штирлиц, а капралу четко сформулировал:

    -  Думаю, что в этой диверсии, как во всех предыдущих и грядущих, виноват не кто иной, как предатель Гиммлер!

    Капрал, явно не зная, как реагировать на подобное заявление, опять козырнул и рявкнул:

    -  Есть!

    -  Последняя фраза запоминается лучше всего, - благожелательно шепнул Штирлиц мне на ухо, когда мы возвращались в кабинет. - Запомни!

    -  Да уж, запомню…

    Штирлиц деловито вытащил из-за пояса моток красного шнура, спрятал его в памятный мне сейф, пробормотал:

    -  Еще пригодится… хороший шнур, сверхпрочный, легкий. Незаменимая штука!

    Затем обратился к нам:

    -  Итак, коллеги!.. - Великий разведчик плотно прикрыл дверь и нырнул за свой стол.