Он повернулся к Лорене.

— Мне нет необходимости говорить тебе, что графиня Хеллингфорд слывет самой красивой женщиной в Англии.

— Это должен был бы сказать Элстон, а не вы, — возразила Дейзи, прежде чем Лорена успела произнести хоть слово.

Зеленое низко декольтированное платье графини, колье из огромных изумрудов и диадема из тех же камней произвели на девушку потрясающее впечатление.

Своим высоким ростом графиня Дейзи, казалось, подавила Лорену, но, представляя племянницу другим гостям, сэр Хьюго отметил про себя, что девушка совсем не выглядела испуганной или смущенной, а скорее приятно возбужденной и заинтересованной.

Лорене же почему-то показалось, что между присутствующими здесь мужчинами, с которыми она говорила, и ее дядей был какой-то особый секрет.

Она не имела представления, что бы это могло быть, но отчетливо ощущала это по тому, как они многозначительно переглядывались, как изучающе рассматривали ее, как тихо обменивались какими-то репликами.

Каким-то инстинктивным чутьем Лорена чувствовала, что они всем своим видом одобряли происходящее, но она не знала, что именно.

Когда доложили, что ужин готов, герцог направился в столовую первым под руку с леди Хеллингфорд, а какой-то человек по имени лорд Карнфорт предложил руку Лорене.

Проходя в столовую по широкому коридору, Лорена спросила своего спутника:

— Вам хорошо знаком этот дом?

— Очень хорошо, — ответил лорд Карнфорт. — Я бываю здесь так же часто, как и ваш дядя.

— Он не поражает вас больше так, как это было в ваш первый приезд? — поинтересовалась девушка.

— Это было так давно, — пожал плечами Карнфорт. — Я уже почти забыл свои первые впечатления. Но я по-прежнему считаю, что это один из прекраснейших дворцов в Англии.

— Я так и думала, что вы это скажете, — ответила Лорена. — Я хочу запомнить каждую минуту, проведенную мною здесь.

— А зачем?

— Потому что для меня это удивительное и волнующее приключение, и, если мне не суждено побывать здесь еще, я хочу, чтобы каждый миг запечатлелся в моей памяти, — искренне призналась Лорена.

Поскольку хозяин дома хотел наблюдать за Лореной, он поместил ее неподалеку от графини, чтобы лучше видеть и слышать ее.

Внешность девушки удивила герцога, поскольку, несмотря на ее юность, в ней ощущалась яркая индивидуальность, которая в сочетании со свежестью и непосредственностью производила неизгладимое впечатление.

Хотя герцог не мог не заметить простоту ее недорогого платья, как и ее дядя, он сразу же оценил, насколько оно шло к ней. Кто-нибудь, наверно, обладающий тонким вкусом, помог ей выбрать его.

Несомненно, в Риме были портнихи с тонким художественным вкусом, в отличие от лондонских, слепо следовавших моде, не принимая во внимание внешности своих заказчиц.

Оглядывая стол, заставленный золотой посудой, белоснежную скатерть с гирляндами зелени по краям и массой алых орхидей посередине, герцог подумал, что Лорену трудно было бы не заметить даже среди всей этой роскоши и блеска.

Ее нежная юность и простое белое платье выделялись настолько, что если бы это все происходило на сцене, она была бы в центре внимания публики, совершенно затмив собой всех остальных.

» Видимо, я начинаю стареть, — цинично сказал он про себя, когда эта мысль мелькнула у него в голове, — раз молодость сама по себе уже является для меня соблазном «.

Но герцог тут же с раздражением подумал, что еще не настолько стар, чтобы жить прошлым, и, придя к такому заключению, какое-то время благодушно отвечал на заигрывания Дейзи Хеллингфорд.

Когда вскоре его взор снова обратился к Лорене, он счел это естественным: ведь он был судьей в споре, где фигурировали немалые деньги.