|
Он решил отправиться туда, если полковнику станет хуже. С тех пор как он узнал, что Жука Бадаро ускользнул от покушавшихся на него жагунсо, Виржилио тоже носил при себе револьвер. Табокас жил ожиданиями посланцев, приезжавших с фазенды за лекарствами. Кабинет доктора Жессе был закрыт, и его жена объявляла всем пациентам, что "доктор вернется лишь тогда, когда решится дело с полковником Орасио". Эта фраза понималась обывателями в том смысле, что доктор вернется только когда будет сопровождать труп Орасио, ибо никто еще не выздоравливал от этой лихорадки. Приводили примеры, их было множество; умирали работники и полковники, доктора и торговцы. Снова богомольные старухи стали вспоминать рассказы о дьяволе, который был посажен в бутылку и должен выйти оттуда, чтобы унести с собой душу Орасио. Говорили, что брат Бенто уже отправился из Феррадаса на фазенду с дарами святого причастия для Орасио: монах должен был исповедать его и отпустить грехи. И все же Орасио выжил. Прошло семь дней, и температура начала понемногу спадать, потом стала нормальной Возможно, полковника спасли не столько лекарства доктора Жессе, сколько крепкое здоровье - человек без пороков и болезней, с сильным организмом. Как только у него начала снижаться температура, он приказал приступить к вырубке леса Секейро-Гранде. Виржилио был вызван на фазенду, полковник хотел посоветоваться с ним относительно некоторых юридических тонкостей. Впрочем, Виржилио приезжал как-то раз и до этого, но полковник тогда был плох: он бредил какао, вырубал леса, разбивал плантации. В бреду он выкрикивал приказания, сажал и собирал какао. Эстер не отходила от постели больного, проявляла безграничную преданность, она похудела. Когда Виржилио приехал в первый раз, она только спросила, не имеет ли он каких-нибудь известий о ее сыне, оставшемся в Ильеусе, и он почти не видел ее одну. Лишь на мгновение они встретились наедине, когда она шла из кухни в комнату с тазом горячей воды; он поцеловал ее. Им почти не удалось поговорить друг с другом, и Виржилио страдал, как будто она ему изменила. Но вместе с тем в его глазах чувствовалось какое-то беспокойство, он считал себя виновным в болезни Орасио, в его смерти, которая казалась неизбежной, как будто полковник заболел потому, что он, Виржилио, пожелал этого. Он понимал, что и у Эстер было такое же чувство, и страдал от этого. Когда Орасио, находясь уже вне опасности, вызвал Виржилио, тот старался казаться опечаленным, в особенности перед Эстер, у которой было усталое и подавленное лицо. Полковник лежал на белоснежных простынях, одетый в свою неизменную ночную рубашку, Эстер сидела на постели мужа, держа его за руку. Орасио никогда не был так счастлив, как к концу болезни, когда почувствовал всю преданность жены. Это наполняло его гордостью; он отдавал распоряжения работникам, Манеке Дантасу и Бразу, которые навестили его в этот день. |
